– А где наша бабуля? – спросила его Ника.
– В соседнем купе, знакомую встретила, радости не было предела, а то мы-то с вами собеседники для нее не очень.
– Ну да. Спасибо за чай, за сервис.
– Не стоит благодарности. Пейте чай, пока не остыл. Когда он остынет, мы перейдем на ты, договорились?
– Мы же договорились вроде не знакомиться и не разговаривать?
– Я помню и не собирался знакомиться, но думать друг о друге мы будем на ты.
Ника улыбнулась:
– А мы будем друг о друге думать?
– Конечно.
После этих слов парень действительно больше ей не докучал и поднялся на свою полку.
Ника допила чай, съела предложенную ей булочку и тоже забралась наверх.
Сосед лежал в наушниках с закрытыми глазами, и Ника посмотрела на него с завистью: свои наушники она забыла дома. Как будто прочитав ее мысли, он тут же снял наушники и протянул их Нике.
– А ты? – растерянно спросила Ника.
– А я эту музыку слышу и без наушников. Она вот здесь, – сказал он и похлопал себя по груди.
Ника взяла наушники и надела их. Ей было очень интересно, о какой музыке так говорит ее сосед. И когда она с первых нот узнала свою любимую группу, у нее едва не выступили слезы.
– Угадал?
Ника кивнула и легла, закрыв глаза.
Было просто хорошо. Любимая музыка лилась в нее, ей было спокойно и комфортно.
Кажется, она так и заснула, а проснулась только от голосов вернувшейся бабушки и ее внука. За окном мелькали чудесные виды, и Ника, перевернувшись на живот, смотрела в окно. Сосед сделал то же самое.
«Какой все-таки странный этот парень, но молодец: слово держит, знакомиться не лезет, как и обещал, телефон не просит. И слушает правильную музыку».
– Я тоже думаю о тебе, – вдруг неожиданно сказал сосед.
Ника повернулась и молча на него посмотрела. Почему его лицо ей кажется знакомым? Их взгляды встретились. Она хотела что-то сказать, но не смогла. Его взгляд остановил ее. Сейчас они молча смотрели друг на друга, и никто не отводил взгляда. Да, это был молчаливый разговор. И Ника почему-то не чувствовала никакого стеснения или дискомфорта, она просто смотрела в давно знакомые, родные глаза. Когда они стали знакомыми и родными, она не понимала и не хотела понимать и что-то себе объяснять. Это не поддавалось никаким объяснениям. Просто это было так, и все. Ни одному из них не хотелось прерывать этого диалога, и они молча смотрели друг на друга. Что в этот момент было у каждого в голове, было непонятно, но то, что они просто не могут оторвать друг от друга глаз, было ясно.
На какое-то мгновение Ника очнулась, ее ресницы дрогнули, и она закрыла глаза, пытаясь скрыть набежавшую откуда ни возьмись слезу.
Она начала себя ругать. «Что это за наваждение такое, я ведь не завожу курортно-дорожных романов! Ника, очнись!» Но, видимо, голос разума покинул ее славную головку и сопротивляться уже просто не было сил. Поезд несся уже в ночи, в вагонах выключили свет, заснули на нижних полках бабушка с внуком, и только Ника не могла сомкнуть глаз. Она знала, что и он сейчас не спит, она слышала его дыхание, и в ее душе происходило нечто невероятное, невероятно теплое и хорошее. Она повернула к нему голову и, встретившись с ним взглядом, улыбнулась. Фонари за окном осветили его лицо. На нее никто никогда так не смотрел. Никто и никогда.
А когда стало светать, в голову Ники полезли вдруг тревожные мысли: «А что если он едет не в тот же город, что и она? А что если она заснет, а он выйдет на какой-нибудь станции и она никогда его больше не увидит?!» Ника с тревогой приподнялась и посмотрела на него. Он с мягкой улыбкой покачал головой. Сразу стало ясно, что он просто так не исчезнет. На душе стало спокойно и радостно, и, натянув снова простынь на нос, шмыгнув носом и вытерев слезу, Ника заснула.
