Это можно описать примерно так.
«В нашем доме мама всегда была раздражительной и встревоженной. У нас возникало ощущение, что у нее никогда нет времени и мы путаемся у нее под ногами».
«Я видела дома удивительные отношения пары: взаимную любовь, заботу, глубокое уважение, романтические моменты. Они все делали вместе».
«Я вырос в доме, где обязательным условием было в чем-то преуспевать. Наши родители очень много работали, и это было для них важнее всего».
«Я вырос в доме, где всегда было тихо. Возвращались ли мы домой, ссорились ли мы, ели, грустили – все тихо. Всегда».
«Помню, мы дома всегда много смеялись. О хорошем, о плохом – это была наша автоматическая реакция. Я помню смех мамы, отца, смех каждого из братьев и сестер».
«Тревога. В доме всегда было очень тревожно. Из-за болезней, босых ног, опасностей, денежных проблем, прихода гостей, что будет, чего не будет. Из-за всего».
Можно продолжить в воображении эти истории о домах – тех, где приятно находиться и в чьей атмосфере есть что-то обволакивающее, и других, где бросает в дрожь от ощущения отчужденности и отсутствия общения. Всю жизнь мы имеем дело с субъективной реальностью, сформировавшейся в нашем сознании, с интерпретацией и стилем жизни, которые закрепились в нас давным-давно, в воздухе дома, где мы выросли. Некоторые из нас далеко отходят от того, что впитали, но по-прежнему иногда обнаруживают какие-то самые простые элементы, которые прилипли к нам и не отпускают. Одержимость чистотой, критичность, тревожность, бережливость, предвзятость или нарциссизм – за эти качества нам иногда приходится отвечать, потому что наши дети вдыхают токсичные частицы точно так же, как впитывают и ценности, чтимые нами, когда мы как архитекторы семьи подаем им пример.
Встречая хороших людей, я примерно могу представить себе их дома. Если я хочу воспитать хороших людей, то должна уяснить для себя, что хочу там построить. Я должна относиться к каждому маленькому человеку, появляющемуся в моей семье, с уважением и смирением, обеспечивать ему лучший климат и самую плодородную почву для роста. Однако подростковый возраст – трудное время даже для самых целеустремленных «фермеров».
Даже если нам удается оставлять в прошлом усвоенное в собственных семьях, пока дети маленькие, по достижении ими подросткового возраста возникает проблема. Срабатывает автопилот. Если до этого момента удавалось, приложив усилия, создавать моменты покоя без давления, то с подросткового возраста детей давление – постоянный спутник родительства. Если мы выросли в семьях, где не было принято делиться переживаниями, и потребовалось время, чтобы научиться разговаривать с детьми на равных (и мы были так счастливы возникшей близости), то мы непременно ощутим, что не осталось общих тем для разговора с подростками, и нет смысла тратить слова впустую, поскольку со стороны детей постоянно ощущается отстраненность, с которой выросли они сами. То же произойдет с тревогами, соперничеством, пессимизмом – каждая токсичная частица, впитанная нами в детстве, начнет доставлять неприятности. И однажды мы будем слушать музыку своего дома и удивляться, куда делись веселье, смех и единение, почему мы тратим время за ужином на вопросы вроде «Как ты сдал экзамен по физике?», «Ты записался на прием к стоматологу?», «Не хочешь начать готовить документы для поступления в колледж?». Мы будем удивляться, почему они больше не приводят друзей, почему сторонятся нас и почему нам остаются только горечь, тревога и их эгоистичные потребности.
