– Моя задача – это, в первую очередь, вот такое ваше безбашенное месиво сраное и лезущую изо всех щелей срачельню на Руси искоренять, – огрызнулся Федор, искренне считавший себя в такие моменты кем-то наподобие электрогитарного мессии, призванного избавить погрязший в хлебной каше славянский мир струнных щипковых от всех колосков ржи, пшеницы и иных зерновых культур, «вломив гвоздя» в крышку гроба тех, кому он, по обыкновению, с клинической точностью ставил страшный диагноз «новичок без задатков».
Сапог рассудительно оставил без комментариев озвученное Федей жизненное кредо.
– Значит так. «Ямаха» мне понравилась, но я бы вас еще все-таки хотел попросить дать на прослушку вон тот «Ибанез» черный. На всякий случай, вдруг больше приглянется, – Энвидий отставил «Пасифику» в сторону и ступил к отобранной им ранее альтернативе.
– А чем это вас «Ямаха» не устроила-то? – жестким тоном поинтересовался в край обнаглевший менеджер, которому лень было идти снимать и настраивать еще одну гитару.
Сапожников лишь чудом умудрился заглушить немедленно нахлынувший на него приступ неконтролируемой агрессии. Мысленно сосчитав до пяти, он невнятно проурчал:
– Продавцом.
Шилов вынужден был скрепя сердце подчиниться желанию клиента, которое, как принято утверждать, всегда имеет силу закона. Сняв затребованный Ibanez и настроив его, он подключил инструмент к все той же цепи из гитарных примочек и «ламповой головы», после чего брезгливо протянул плод сумрачного японского гитаростройного гения Сапогу.
Получив в пользование предусмотрительно отобранный запасной вариант, Энвидий присел на свой уже ставший позорным стул и настроил верхнюю струну на ноту ре, то есть изменил стандартный гитарный строй на строй Drop D. Федор испуганно насторожился. Взяв в дрожавшую руку медиатор, смущенный прикованными к нему взглядами (и посему пребывавший под сильным влиянием психологического эффекта демонстрации) Эн занялся корявым музицированием, нелепо пытаясь выдать заглавный рифф из «Killing in the Name» группы Rage Against the Machine. Масштабы «срачельни» на этот раз были таковы, что без труда могли слышать ее даже шатавшиеся по соседним отделам посетители. Излишне будет пояснять, что в этот момент творилось в душе болезненно чувствительного к таким вещам стража гитарной техники с обостренным чувством музыкальной справедливости, который также знал и сотни раз собственными руками играл на гитаре в том числе и эту рок-песню.
– У-у-у, брат, нет. Так дело не пойдет у нас с тобой, – на полуноте оборвал неумеху защитник угнетенных «хлебом», выдавший самому себе разрешение перейти с покупателем на «ты». – Тебе, похоже, гитару в поносе коровьем изваляли и медиатор инфицировали.
– Не брат вы мне, – сдерзил Сапожников и про себя смело добавил: «Гнида лысая».
– Все сыпется, как хренов карточный домик, – проигнорировал замечание чуткий рецензент. – Вместо рубки правой кистью покос урожая идет. В левой руке вместо четких движений пальцами одинокий маховик говна раскручивается. Пятьдесят оттенков хлеба, – в темпе фаст-флоу рэп-читки огласил свое обвинительное заключение гитарный прокурор.
– Зато я хороший парень, у меня красивая гитара и штаны необычные! – заявил об алиби обвиняемый, уже в открытую подначивая деспотичного хозяина «РандомМузТорга», а затем, дабы еще больше его раззадорить, вновь завел свою мимонотную гитарную элегию.
