– Если бы ты был гитаристом в группе «Колизей», тебе уже давным-давно бы леща отвесили! – перекрикивая динамики гитарного усилка, сострил музыкальный обвинитель.
– Ну, по крайней мере, я с душой играю!
– Ты рыжий! У рыжих нет души!
– Bangin' on my bongo, all that swing belongs to me![7] – закончил прения сторон Эн.
Присяжные заседатели «РандомМузТорга» в лице собравшейся на сапожниковские антимузыкальные потуги публики замерли в ожидании скорой неминуемой развязки дела. Прилюдно униженный «хлебопашец» в последний раз доиграл рифф, встал со стула, вручил неподражаемому электрогитарному маэстро черный Ibanez и во всеуслышание объявил:
– Нет, все же беру «Ямаху». И чехол, пожалуйста, подберите мне какой-нибудь.
– Ну я же говорил, что ты разницы не почувствуешь. Ты же ведь не играешь – ты бренчишь. Тебе должно быть без разницы, – с противной улыбочкой заметил Шилов.
«Вот же высокомерный ублюдок», – подумал Сапог.
– Ну а насчет усилка что? Будешь выбирать? – предложил зарвавшийся торгаш.
– Ага, сейчас только, продам сначала родину, продам родных…
– А на ламповый комбик все равно не хватит, – подхватил юмор Федор.
– Да нет, я дома по старинке через звуковуху и Guitar Rig пока буду играть. Потом когда-нибудь, возможно, и накоплю на комбик… – мечтательно пояснил Энвидий.
Заносчивый предприниматель осторожно поднял «Пасифику», в пользу которой пал окончательный выбор, и заковылял к кассе. Подобрав подходящий для инструмента чехол, он с презрением напомнил Сапожникову о необходимости приобретения гитарного кабеля, про который тот на радостях чуть не забыл. Заботливо упаковав «Ямаху» и кабель в чехол, Сапог расплатился за товары и в ожидании выдачи чека все-таки не вытерпел и высказался:
– Совет вам напоследок: повежливее и потактичнее с клиентами, Джими Хендрикс. От вас покупатели шугаются. Вы с таким подходом ни в жизнь ничего продать не сможете. И магазин из-за вас загнется. Честно говоря, не понимаю, как вас директор здесь держит…
Не привыкшего слышать от своих визитеров подобного рода вопиющие нахальства кичливого бизнесмена аж перекосило от такого непочтительного к нему отношения. Бросив на кассовую стойку распечатанный чек, награжденный ярко выраженными диктаторскими замашками напыщенный коммерсант всем весом облокотился на прилавок сжатыми в кулак ладонями, наклонился поближе к рыжему-бесстыжему и, исподлобья грозно уставившись на него объятыми ненавистью маленькими черными глазками, сквозь зубы проскрежетал:
– Совет тебе напоследок: научись играть и купи себе нормальную аппаратуру, Дэйв Мастейн рандомельский. Не умеешь рубить нормально – так сиди дома лабай и родителей мучай своим преждевременным квинтоизвержением. Не надо сюда приходить и в уши всем остальным посетителям срать, круговорот говна в природе свой демонстрировать на людях. А, и да, чтобы ты знал: я и есть директор этого магазина. А теперь пшел вон отсюда, щенок.
Ошеломленный таким неожиданным поворотом, Сапожников захотел было ответить на это самое настоящее скотство грубияна, но так и не смог подобрать ничего сколь-нибудь подходившего к ситуации и лишь несколько раз, беспомощно шлепая губами, раскрыл рот в попытке защитить попранные Федей честь и достоинство. Смирившись с положением не способного постоять за себя обиженного ребенка, он резким движением схватил со стойки чек, надел гитару на спину и безропотно, не проронив ни звука, покинул «РандомМузТорг».
