Адам-1 стоял на Алее Зеркал. Его кристаллический молот, инструмент точный и бездушный, как скальпель хирурга, был занесен для удара, замерший в воздухе, словно ждал завершения внутренних расчетов. Мускулы на его руках напряглись – ровно настолько, сколько требовалось для оптимального приложения силы. Тик-так. Глубоко внутри, в груди, где у Исполинов билось сердце, у него мерно тикал хронометр синхронизации, отсчитывающий ритм Эдема, дробя вечность на микросекунды эффективной работы.
– Сегодня сектор G7, южный квартал Зала Гармонии, – голос Старейшины Элиона прозвучал у него в голове напрямую через нейросеть. Чистый, безэмоциональный, но с легким, вездесущим статическим шумом на заднем плане – шепот самого Поля Данных в кабелях их реальности.
Адам кивнул, хотя знал, что его жест никто не видит. Он двинулся по отполированному до блеска голубому мрамору, отражавшему мерцающее небо так четко, что казалось, он идет по самому небосводу. Мимо проплывали бассейны, где вода была застывшей скульптурой – фонтаны-геометрии, кристаллические цветы, замерзшие волны абстракции. Его шаги были размеренными, энергоэффективными. Он проходил мимо фонтана в форме идеального додекаэдра, где работала Ева-1. Ее пальцы, тонкие и ловкие, скользили по лепесткам металлических цветов, заставляя их раскрываться с чистым, стеклянным звоном, создавая сложную, предписанную алгоритмом мелодию. Каждое движение ее было выверено, как танец часового механизма.
Адам остановился. Взгляд его, обычно устремленный вперед или сосредоточенный на задаче, задержался на ней. На синих оттенках лепестков, которые она сегодня активировала. В его оперативной памяти мелькнул невычищенный остаток ее вчерашнего вопроса о воде. Образ синего неба из его собственного, случайного "сна" (аномального состояния покоя) наложился на синеву лепестков.
– Почему ты всегда выбираешь синие оттенки? – вопрос сорвался с его губ прежде, чем внутренние фильтры успели его заблокировать. Внутри что-то щелкнуло – не больно, а как короткое замыкание в отлаженной цепи. Предупреждающий импульс прошел по нейроинтерфейсу. Программа «любопытство» была деактивирована на уровне базовых протоколов. Это был… несанкционированный запрос данных.
Ева обернулась. Ее глаза, обычно пустые и ясные, как экраны спящих терминалов, вспыхнули на мгновение интенсивным внутренним светом – признак перегрузки процессора. Глубиной. В ее памяти всплыл фрагмент: "сны… синее небо…". Логика требовала игнорировать. Но образ перевесил.
– Они… напоминают мне сны, – прошептала она, и тут же схватилась за висок, лицо исказила гримаса острой нейронной боли и цифрового хаоса. – Ошибка! Процедура 14-Г: перезагрузка речевого модуля. Принудительная очистка буфера краткосрочной памяти. Ее тело напряглось, глаза на секунду закатились, затем снова стали пустыми, но в них читалась не просто дезориентация, а пустота после стирания. Легкая дезориентация.
Адам хотел что-то сказать, спросить о снах, но голос Элиона вновь заполнил его сознание, холодный и властный:
– Отклонение от графика: 12 секунд. Причина? Уточнить.
– Нейроинтерфейс: временная помеха. Источник: не идентифицирован, – автоматически, без колебаний солгал Адам. Код лжи вызвал легкую вибрацию в его конечностях – непривычный алгоритм. Ложь. Еще одна трещина в безупречной стене его программирования. Еще один нелегальный байт в коде послушания. Он почувствовал странное сжатие в груди – не страх наказания, а что-то иное. Диссонанс. Нарушение внутренней симметрии.
