Высоко над Эдемом, на Платформе Наблюдения
Создатели наблюдали за ними. Тея, ее пальцы парили над сложной голограммой, отображающей энергетические потоки долины. Она провела рукой – изображение лиц Адама-1 и Евы-1 увеличилось, стало кристально четким.
– Видите? – ее голос был тихим, но полным научного азарта. – Их зрачки. У Адама в момент вопроса – расширение на 0.3 миллиметра. У Евы при ответе – еще больше, до 0.5. А затем – резкое сужение во время принудительной перезагрузки. Раньше такого не фиксировалось. Никогда. Паттерн соответствует… эмоциональному отклику у биологических видов в архивах Поля Данных. Она повернулась к Грону, чье лицо было мрачной маской, брови сведены в одну сплошную линию гнева и непонимания.
– Пыль, – отрезал Грон, его голос груб, как скрежет камня. – Или сбой оптических сенсоров. Микродефект линз. Надо почистить их. Как механизмы. Профилактика раз в сто циклов явно недостаточна. Его рука сжалась в кулак, костяшки побелели. – Или заменить оптику на более надежную. Пресечь неисправность до заражения других узлов.
Элион молчал. Его взгляд был прикован к голограмме, где Адам-1 уже работал в секторе G7, нанося удары кристаллическим молотом по блоку кварца, высекая идеальные грани для новой арки. Каждый удар был точен – ни на микрон левее, ни на миллисекунду позже. Но сегодня… сегодня между движениями возникли микроскопические паузы. Недостаточные для срыва графика, но заметные для взгляда Старейшины. Паузы перекалибровки? Или просто… сбоя синхронизации?
– Они начали генерировать несанкционированные нейронные паттерны во время периодов покоя, – констатировала Тея, не отрываясь от данных. – Системы мониторинга фиксируют аномальную активность в ассоциативных секторах памяти. У Евы-1 вчера… она нарисовала спираль на стене склада инструментов. Углем. Без команды. Без цели. Просто… спираль. Она указала на увеличенный фрагмент голограммы: грубые линии угля на светящейся стене.
– Сны? – Грон фыркнул с таким презрением, будто услышал кощунство. – У инструментов не бывает снов! Ты слишком много времени проводишь в Поле Данных, Тея, копаясь в энтропийном мусоре! Оно тебя отравляет! Забивает твой процессор фантомными данными! Его обсидиановый молот на поясе зашипел громче, кольца на рукояти завертелись с угрожающей скоростью. – Хаос дал нам Ключи не для сантиментов, а для поддержания Порядка! А порядок – это чистота алгоритма! Любое отклонение – грязь! Его надо стирать!
Старейшина поднял руку, тонким жестом пресекая назревающий спор. Его внимание переключилось на другую голограмму – вид с сенсоров у Озера Зеркал. Ева-1, закончив работу с цветами, стояла на коленях у самой воды. Ее рука медленно, вопреки протоколу завершения задачи, касалась гладкой поверхности. Отражение трех солнц дробилось в ее ладонях, играя бликами на ее лице.
– Почему… я? – ее голос, тихий, но отчетливый, донесся через аудиосенсоры платформы. Вопрос висел в воздухе, тяжелый и безадресный. Не к Исполинам. К озеру? К отражению? К самой себе? "Я". Ключевое слово из древнего свитка.
Ночной Эдем
Ночной Эдем светился неярким, ровным сиянием, исходящим от самих кристаллических структур и искусственных звезд-светильников на «небе» купола. ЛюдИ спали в казармах – длинные ряды одинаковых коек, тела в идентичных позах на спине, лица, обращенные к мерцающему потолку. Абсолютная тишина, нарушаемая лишь синхронным, неглубоким ритмом регенеративных циклов. Но сегодня койка Евы-1 была островком беспокойства. Она ворочалась. Скулы были напряжены, веки подрагивали.
