В Локарно, маленьком итальянском курортном городке на озере Лаго Маджиоре, в октябре 1925 года доктор Штраземан при поддержке трёх партий рейхстага провёл переговоры с Аристидом Брианом, Остином Чемберленом, Эмилем Вандервельде и Бенито Муссолини. Эти господа представляли четыре европейские державы: Францию, Англию, Бельгию и Италию.
Локарнское соглашение хитромудро гарантировало германо-французские и германо-бельгийские границы и оставляло открытым вопрос о германских восточных границах. Что служило явным поощрением для враждебно настроенных немцев, которые по-прежнему выступали за ревизию границ, установленных в 1919 году в Верхней Силезии и Восточной Пруссии.
В своё время сообщённая Гердой информация о том, что немцы готовы идти на более тесный контакт, позволила Советской России заключить Рапалльский договор с Германией. Теперь её донесение (на условленный адрес в Швейцарии) позволило советскому министру иностранных дел Чичерину ещё раз указать на опасности, которые таит в себе такой союз для германо-советских отношений. В результате, в октябре был заключён договор с Германией о торговле и экономическом сотрудничестве с Советским Союзом, основанный на принципах взаимной выгоды.
В 1924-1925 г.г. были нормализованы межгосударственные и дипломатические отношения Советского Союза с Францией, Италией, Китаем и Японией. От этого Великобритания приходила в неистовство. Уже в декабре 1925 года в парижском ресторане «Ля рюс» глава знаменитого нефтяного концерна «Ройял Датч Шелл» сэр Генри Вильгельм Август Детердинг собрал вокруг себя владельцев крупных пакетов акций кавказских нефтепромыслов братьев Нобелей – Эммануэля, Людвига и Роберта. А также германского генерала Макса Гофмана, двойного – англо-германского агента Георга Эмиля Белла и других…. Речь шла о свержении советского правительства, использовании германской армии и последующей широкомасштабной военной операции против СССР!
Примечание автора:
Любопытно, что в своё время Фридрих Энгельс даже обосновал: почему надо уничтожить Россию.
При очередной встрече Герды с семьёй Ганфштенгль, Эрнст рассказывал:
– У Гитлера состоялся разговор с главой нового Баварского правительства Генрихом Гельдом, и после этого партии НСДАП было разрешено восстановиться легально. В настоящее время политический капитал Гитлера, – говорил он, – находится «в стадии большого отлива», но при его таланте и целеустремлённости это вряд ли надолго.
– Рудольф Гесс признаёт за нашим фюрером необыкновенный дар, – заявил Эрнст. – Он утверждает, что у Гитлера талант народного трибуна, умеющего заставить себя слушать. Он – лидер, способный повести за собой.
Что касалось самого Эрнста Ганфштенгля то он, по-прежнему, считал Гитлера непредсказуемым гением.
– Его фантастическую энергию и целеустремленность направить бы в правильное русло! – сокрушался он. – Но как направить, если идиоты, окружающие фюрера, плохо на него влияют? – Про Гесса он сказал, что тот методично вносит свою лепту в создание культа фюрера (вождя нации).
– Наверное, «лавры» дуче Муссолини не дают нашему Руди покоя, – с сарказмом и ухмылкой иронизировал он.
«Почему-то, когда я встречаюсь со своими мюнхенскими друзьями, почти все их разговоры каким-то странным образом сводятся к рассказам Эрнста о лидере партии НСДАП?» – не раз мысленно удивлялась Герда.
О самом главном, о том, что по настоящему, более всего, беспокоило эту семейную пару, ни Елена, ни Эрнст так и не рассказали. А правда, которую они не смогли открыть даже Герде, заключалась в том, что их малышка, их любимая доченька неизлечимо больна!
