– Все в порядке. Как договаривались. Полтора…
– Слава богу, – выдохнула Настя. – Ты едешь?..
– Да. Только пройдусь немного пешком – проветрюсь…
И он пошел, не застегнув плаща и держа за спиной руки. И испытывал расслабленное облегчение, что все завершилось так, как обещал Яков Ефимович, – полтора года, а не три…
Потом начались новые волнения – куда пошлют, на какую стройку?
Инспектор по трудоустройству, вызвав Фирсова для разговора, сказала, что обещать ничего не может, но попробует подыскать ему место поближе. За ее спиной висела карта СССР, густо осыпанная красными флажками. Флажки, как догадался Фирсов, символизировали стройки, на которых уже трудились условники. Близ Ленинграда прилепилось три или четыре флажка.
– С вашей статьей могут оставить и в области, – сказала женщина, листая паспорт Фирсова. – Женаты, малолетний ребенок…
– А от кого это конкретно зависит?
– За направлениями езжу я… – Она стала приклеивать фотографии и заполнять личное дело Фирсова. – Посмотрим…
– Вы уж посмотрите, пожалуйста, – попросил Игорь. – Я в долгу не останусь.
Женщина взглянула на него изучающе, Фирсов улыбнулся, как мог, и она покачал головой: "Шустер…"
– Приходится, – пожал плечами Игорь. – Был простой советский человек, а теперь преступник…
– Ладно, преступник, – женщина сунула недописанное дело в стол, поднялась и одернула китель, – пошли катать пальчики, а то там на обед уйдут… – И повела его полутемными коридорами и лестницами на первый этаж. Выйдя из милиции, Фирсов брезгливо посмотрел на свои измазанные черной краской пальцы. Они болели – лейтенант, который и в самом деле катал их, прижимая к бланкам, явно переусердствовал. Фирсов стиснул кулаки и пошел домой. Инспектор сказала, что позвонит ему на следующей неделе…
Джексон объявился внезапно, сказал, что он все знает и понимает и помочь устроить Игоря на ближнюю "химию" нет проблем, надо только сводить в кабак одного человека из Большого дома.
– Тебе надо было сразу ко мне, а ты где-то ходишь! Сделаем в лучшем виде! Может, даже в Ленинграде останешься, у них есть в Лесном "спецуха" на базе РСУ Я же не зря в этой системе горбатился! Ты разве не знал?.. – Джексон стал рассказывать, как после института попал по распределению в лабораторию научной организации труда при колонии общего режима и провел там три года, играя в "балду", крестики-нолики и отсыпаясь на стеллажах, заваленных бумагами. Настя смотрела ему в рот и наливала клюквенный морс на запивку. – Не боись, все сделаем. Будешь, как у Христа за пазухой. Сегодня же позвоню Мишутке, и он устроит… Слушай, пойдем завтра в баню! Там и поговорим. Настя, ты отпустишь своего мужа в баню?.. Настя сказала, что отпустит.
Кабаки, разъезды на такси и бани с коньяками обошлась Фирсову в триста рублей с копейками. Настя безропотно выдавала мужу деньги из занятых у родителей и интересовалась результатами переговоров.
– Тот, который в очках, – ну помнишь, я тебе рассказывал? – должен сегодня переговорить с одним мужиком из управления. – Фирсов жадно пил воду и лез под душ. – А тот уже скажет, куда и чего…
Джексон звонил с утра и звал пить пиво в "Жигули". Там уже маялись участники вчерашнего разговора. Настя хмурилась и просила не напиваться. "Твой Джексон как пиявка, – ворчала она на кухне. – Что он от тебя хочет?.. Назвал бы сразу сумму. Ведь время идет, в любой момент могут вызвать…"
