Валентина замерла с вонзенным в рыбину ножом, потом покачала головой,
– Отстань, не хватало еще здесь позировать.
– Я запомню, – сказал Карен, возвращаясь к столу и, засучив рукава, запустил волосатые руки в ведро с рыбой.
– Смотри, какая красавица!
– Рыбой ограничимся, или мясо достать, – спросил Алексей. – Рыбы много, но мясо тоже есть.
– Мясо будем у моих родителей кушать, – ответил Карен. – А здесь мы сами поймали, сами поедим.
– Ты не один в гостях, – остановила его Валентина, – не только тебя спрашивают.
Я понял, что эта пара – муж и жена.
– Мы – за рыбу, – ответила Алена.
– Я тоже рыбу, – сказал я, давая понять всем, что у нее нет никаких оснований на такое смелое «мы».
В другой ситуации я, наверное, был бы только рад ее непринужденному «мы», но в этот вечер, после откровенного издевательства у плотины, я должен был некоторое время подержать дистанцию.
– Тогда мы отвечаем за рыбу, а вы за угли, – сказала Валентина и пододвинулась, давая место Карену у стола.
– Сегодня дождя не будет, – сказал Алексей, – устроимся на берегу.
– А как называется река? – спросила Алена.
Я не удивился ее чисто женской привычке забывать все на свете в подходящий момент: я отлично помнил, что уходя вчера из офиса и заглянув через ее плечо в экран ее компьютера, я увидел прекрасную карту той местности, где мы сейчас находились.
– Жаль, что в нынешний период нового освоения России пионерам этого дела не дано права переименовывать географические объекты, – Карен многозначительно поднял нож, – я мог бы предложить неплохое название для речки…
Валентина не дала ему договорить. Ее резкий юмор давал понять, что брак их – как брак иглы и наперстка: толкаются, а тянут одну нитку.
– Если бы тебе дать на это право, ты бы и Ключевскую сопку назвал бы мангалом, шашлычник!
– Женщина! Не смей смеяться над любовью мужчин к мясу! Это бесперспективно и опасно с точки зрения эволюции! – ответил Карен.
Алена использовала такой гастрономический поворот разговора в своих интересах:
– У вас буженина на столе была великолепная. На углях готовили? – спросила Алена.
– Не знаю, ответил Алексей, – угостили. Но неплохая – это правда.
Алексей показал, где у него стояла поленница, и ушел куда-то за дом. Я набрал дров и пошел в сторону берега. Алена поплелась за мной.
На берегу был устроен круг из больших камней, на которых кое-где лежали досочки. Посредине большого круга был сложен круг поменьше – кострище, а рядом с ним еще один очаг – пониже и продолговатой формы. Три чурбана образовали вокруг кострища импровизированный столик.
Я бросил поленья на землю, сложил шалашик.
– Спички не взяли!
– Возьми, – Алена стояла у меня за спиной.
Я повернулся. Она мило улыбалась и протягивала ко мне две руки: в одной был нож в кожаных ножнах, во второй спички.
– Нашла в карманах, – сказала она, решила, что пригодятся.
– Умница, – ответил я, присел, настругал щепок и запалил огонь.
Алена села на камень, оперлась подбородком на ладони.
– Тихо как. Сеном пахнет.
Ветерок действительно доносил легкий запах скошенной травы. Удивительно, что Алена обратила на это внимание. Насквозь ведь рафинированная девочка. Не иначе, как в роль вживается.
– Я с детства этот запах помню. Маленькая была, меня на каникулы в деревню отвозили, к дедушке с бабушкой.
И у этой девочки с обложки было совсем не глянцевое детство!
– А теперь что? Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел. В журналисты попал… Колобок ты, а не "агент 9-6-9", – сказал я.
