Издалека донесся странный глухой звук, как будто кто-то с уханьем колотил по земле.
– На том берегу ведь лес? Кто в нем водится? – спросила Алена.
– Да всего понемногу. Лоси бывают, кабаны. В основном утки в тростнике и гуси на луга садятся. Зайцев зимой стреляем, – ответил Алексей.
– А твоя живность как, плодится? – спросил Карен.
– Конечно, плодится. Тимофей приглядывает. А Надежда его к уткам привязалась. Забавно – всю жизнь учительницей проработала. А теперь утки. Она с ними разговаривает, а они на нее смотрят, только что клювы не раскрывают.
Алексей подбросил в огонь полено, продолжил.
– А Тимофей, муж ее – инженер. Эскалаторы проектировал. Потом все это никому не нужно стало, дешевле покупать. Подрабатывал, где мог. А в десятых полтинник стукнуло, никому не нужен. Ко мне в блог написал, давай, мол, буду продукцию в город возить, продавать. Так и познакомились. А чего возить, кому надо – сами приезжают. Так и осели. Живут сами и дочерей в городе подкармливают.
– А много с вами на ферме людей работает? – спросила Алена.
Я оценил ее тонкую лесть. Она сказала не "у вас", не "на вас", а "с вами". Подчеркнула его пастырскую миссию.
Не я один был такой умный. Валентина со своего места тоже все слышала и усмехнулась:
– Обрати внимание, Алексей, "с вами"!
Алексей, впрочем, нисколько не смутился. Он продолжал колдовать над следующей порцией рыбы и ответил коротко.
– Четверо.
– И Ахмет здесь? – спросил Карен, – надо бы с него набросок сделать, очень уж характерный разрез глаз у него.
– Ахмет в этом году на том берегу сам землю арендовал. Уже и построился. С урожаем, правда, помогал. Но в следующем году нужно будет кого-то еще нанимать.
– Сложно людей найти? – спросила Алена, – нам все фермеры пишут, что главная проблема на селе – люди.
– Да что об этом говорить. Правда, конечно, – Алексей замолчал, как будто эта тема его совсем не интересовала.
А Алена напористо, методично, продолжала:
– Нам пишут, что местное население безнадежно, генетически испорчено – у них с целевыми установками по жизни все перевернуто. Деньги – сразу водка. Ни родителей, ни детей, никого не стыдятся.
– Ну, да. В этом смысле с бывшими городскими проще. У них или Большой Драматический театр, или на худой конец тур по Европе – путеводная звезда. Ради этого и с коровами, и с утками могут поладить.
– А вот у нас, у людей гор, все не так!
Карен поджал ноги и подался к огню, продолжил:
– У нас старики – это самое последнее слово, истина в самой последней инстанции. Наверное, это от того, что люди горы видят с детства. Глаза открывают, и сразу – горы. А гора – это иносказательно – авторитет. Кто уважает горы, тот уважает авторитет, и сам имеет авторитет.
– Но все-таки их взрывают, – сказал я, чтобы поддержать разговор.
– Куски откалывают, – покачал головой Карен, – только куски, маленькие такие кусочки. Из космоса не видать.
– Может, кто-нибудь скажет что-нибудь хорошее про ужин? – сказала Валентина.
Как истинный директор она удобно полулежала, постелив на камни теплую куртку, и поглядывала на нас немного со стороны.
– У меня первый в жизни такой прекрасный вечер, – сказала Алена.
Я знаю, что бывала она и в Италии, и в Испании, и где только не бывала со своими подружками, но слова прозвучали искренне. А она еще и продолжила.
– И у меня есть небольшой подарок принимающей стороне, вам, Алексей, – Алена встала и достала из заднего кармана джинсов махонький мешочек, завязанный красной ленточкой.
