Котурны специалиста, возвышающегося на сцене психотерапевтического взаимодействия над растерянным пациентом, не пришлись ему впору. Этот внимательный, даже дотошный молодой человек имел смелость заметить: терапевт может помочь пациенту, если откажется от роли эксперта. Человек, по мнению Роджерса, имеет все возможности для роста и развития, внутри гусеницы уже содержится бабочка, хотя и не в материальном пока виде. Специалист (другой человек, а не небожитель!) может помочь ему при соблюдении трех условий.
1. Проявлять безусловное положительное отношение.
2. Быть честным, подлинным по отношению к себе и к клиенту. Это означает, что психотерапевт не скрывается за белым халатом, он внимателен к своим внутренним процессам и не изображает то, чего нет. Если он говорит что-то человеку, то говорит искренне.
3. Проявлять эмпатическое понимание. Специалист старается улавливать происходящее с клиентом. Не только смысл его слов, а подтекст, который тот может не осознавать. Это тонкая работа, требующая предельной концентрации на происходящем в кабинете. При этом психотерапевт никогда не настаивает на своей версии. Он высказывает предположение. «Похоже, вас это очень задело», – может сказать он клиенту. Тот может ответить: «Нисколько!» А может и согласиться: «Да, пожалуй». Или даже уточнить, к примеру, для себя самого и для психолога: «Не то что задело, а даже раздавило». Это процесс понимания самого себя при помощи другого человека.
Позже перечисленные условия назовут триадой Роджерса. Ну, а в начале 1940-х годов он только вводит новую парадигму в обиход практической психологии.
Он не боялся выходить из кокона. И делал это несколько раз на протяжении жизни. Поездка в Китай в составе студенческой православной миссии сделала его другим. Потом последовал выход из господствовавшей на тот момент матрицы клинической психологии и психотерапии. Мантия преподавателя, лежавшая у него на плечах в силу образования, регалий и положения, также оказалась не нужна. Он учил студентов так, как никогда не делалось прежде. Приносил в аудиторию книги, записи, протоколы и сообщал, что можно пользоваться всем этим и им самим. Лекций не читал, заданий не предлагал. Часть аудитории гневно недоумевала, часть начинала выходить из своих коконов, пробиваясь к СОБСТВЕННЫМ поискам пути.
В последнее десятилетие своей жизни он снова выходит из привычных берегов, на этот раз клинической практики, чтобы уделить внимание политике, а именно – фасилитации встреч политических лидеров.
