— Больше тебя никто не тронет, обещаю, — Воронов резко встает, помогает встать мне и ведет на кухню.
Момент искренней и такой приятной легкости улетучивается, и я не буду врать, что меня это ни капли не расстроило.
9. Глава 9.
Кухня Вадима оказывается такой же крупной, как и в том доме, где мы сегодня были. Темная мебель, кремового цвета стены и большое, прозрачное окно прямоугольной формы.
— Садись, — Воронов указывает жестом на странный высокий табурет с низкой спинкой.
Я не без труда усаживаюсь на него и обнаруживаю, что мои ноги вообще не достают до пола.
— Странный и какой-то неправильный у вас тут стул, — недовольно бормочу, пытаясь приловчиться к нему.
— Это барный табурет, он таким и должен быть. Ноги можешь на перекладину поставить.
Вадим едва заметно улыбается, но не насмешливо, а как-то по-доброму что ли. Я чувствую себя неловко, из-за собственной бестолковости и в то же время ощущаю тепло, разливающееся внутри моей грудной клетки.
— Простите, не знала.
— Не извиняйся, — строго произносит Воронов, заглядывая в холодильник. — Это я должен просить прощения за то, что не уследил. Витя вообще нормальный мужик, но пить ему категорически нельзя. Планка зразу падает.
— Ничего страшного. Я хорошо ему врезала.
— Да, это уж точно, — улыбка Вадима на секунду становится шире, но затем он одергивает себя, будто сделал в моем присутствии непозволительное послабление. — Есть красная рыба слабосолёная и немного фруктов, хочешь?
— Хочу, — честно отвечаю и напряженно сцепляю пальцы рук в замок. — Красивый дом, — после короткой паузы заявляю.
— Сам спланировал весь его интерьер, — с неприкрытой гордостью отвечает Воронов, расставляя передо мной тарелки с нарезанными апельсинами, ананасами и горстью всяких ягод.
— Оно заметно.
— В самом деле?
— Ага.
— Чай хочешь?
— Хочу, — киваю, изучая взглядом широкую спину Вадима, скрытую под белой тканью рубашки.
— Зеленый? Черный?
— Какой сделаете, я в этом не разбираюсь. Главное, чтобы горячий был.
— Хорошо.
Он продолжает хлопотать на кухне, а я продолжаю бесстыже смотреть на его спину, изучая черный ремень плечевой кобуры и то, как она изящно обтягивает крепкий торс.
Пожалуй, в этот самый момент я по-настоящему и влюбилась. Вот так просто. Раз — и по уши влюбилась. Что-то внутри произошло. Какая-то перемена или сломался важный винтик, который прежде удерживал меня от заинтересованности к противоположному полу. А, может, это шок, после пережитого? Нет, вряд ли.
— Почему вы делаете всё это? — тихо спрашиваю, когда Воронов ставит передо мной дымящуюся кружку с ароматным чаем.
— Потому что, хочу, — просто отвечает, тщательно нарезая ломтики красной рыбы.
Я наблюдаю за этим процессом и понимаю, что даже ковыряния в рыбе, которая стоит приличные бабки, мне кажется красивым. Длинные пальцы умело управляются с гибким ножом, отделяют филе от шкурки и нарезают почти что одинаковые кусочки.
— Бери, — Воронов протягивает мне тарелку с рыбой, — сейчас еще хлеб подам.
— Знаете, когда я впервые вас увидела, подумала, что вы такой же урод, как и все те, кто живет в богатстве, — не знаю, почему вдруг решила разоткровенничаться.
— Это правда. Я тот еще урод, — с кривой усмешкой отвечает он. — Просто сейчас не вижу смысла вести себя так, — Вадим подает кусочек белого хлеба.
— Почему? Ну, в смысле, не боитесь впускать в свой дом девку с улицы? Мало ли что у меня на уме, — я прямо рукой беру рыбу и отправляю в рот. Морской солоноватый вкус неожиданно очень мне нравится.
