– И, что дальше.
– А ничего. Из кустов Буран вышел, обоих на землю положил и лапами придавил. И, заметь, ни разу не укусил.
– Не заслужили?
– Точно!
– Зверь!
– А ты, как думал? Умная собака. Почти, как человек.
– Почти?
– Да. Он, в отличие от человека никогда не соврёт и не предаст. Он – честный. Если не любит, хвостом вилять не станешь, а, если полезешь, так рыкнет, что волосы на голове встанут. А, если любит – жизнь за тебя отдаст. Видишь, рядом с тобой прилёг. Значит, нравишься ты ему.
– Надеюсь, что не в кулинарном смысле, – пошутил я.
– Он поел перед отъездом, – подхватил мою шутку охотник. – До обеда его можно не опасаться, а там – не знаю. Если вовремя не покормим, может быть всякое.
Шутник. Умом-то я понимаю, что это не дворняга какая-нибудь. Собака охотника без разрешения ничего не сделает. Но, как говорится, сердцу не прикажешь. Страшно мне, и с этим ничего не поделаешь. Я всегда собак боялся. Осторожно, не делая резких движений, я слегка повернул голову и искоса посмотрел на собаку. Буран зевнул, осуждающе посмотрел на меня, словно прочитав мои мысли, с жутким звуком захлопнул свою пасть, клацнув зубами, и, убрав голову, свернулся калачиком на наших вещах в багажнике. Сразу стало спокойнее, даже дремота навалилась.
За окном метнулась чёрная тень, на мгновение закрыв солнце, и сразу повеяло холодом. Я оглянулся на своих спутников, но увидел только застывшие тела с каменными выражениями на лицах. Такое впечатление, что я еду в одной машине с манекенами. И, за рулём, кстати, тоже манекен. Я, даже, испугаться не успел, когда чёрная тень налетела спереди и на секунду закрыла лобовое стекло. По позвоночнику пробежал холодок. Тень пропала, и, тут же, в правом боковом огне появилась огромная круглая чёрная голова с таким же чёрным клювом, заглядывающая в окно большим, круглым, блестящим глазом. Сразу вспомнился Буран, но приподняться и, изогнувшись через спинку сиденья, заглянуть в багажник не получилось. Тело не слушалось.
– Славик! – услышал я, как кто-то трясёт меня за плечо. – Просыпайся! Обедать пора.
Я вздрогнул и открыл глаза. Лёха оставил моё плечо в покое, открыл дверцу со своей стороны и вылез из УАЗика. Игорёха и Адуш уже стояли снаружи, перед капотом и рассматривали довольно живописную поляну с густым кустарником по краю и стеной высоких сосен за ним, ярусами поднимавшихся высоко в горы. Огромный Буран жизнерадостно прыгал вокруг них, старательно прикидываясь глупым щенком.
– Я, что, уснул? – непонимающе огляделся я.
– Дрых, как сурок! – заржал Алексей. – Храпел так, что, даже, Буран перепугался.
– Не может быть!
– Шучу. Ладно, вылезай. Пообедаем и дальше поедем.
Адуш достал из багажника что-то, напоминающее попону, да ещё и отдающую псиной, и расстелил её на траве. Попоны я в жизни никогда не видел, конечно, но, в моём представлении она именно такая. Игорь достал торбочку, которую нам в дорогу уложила Кымык, и принялся раскладывать на развёрнутой газете куски вчерашней варёной оленины и вскрывать ножом две банки кильки в томате. Буран сразу засуетился, сунул поближе морду, схлопотал по носу от хозяина, но не ушёл, а остался, с вожделением поглядывая на продукты.
***
На ближайшей сосне раздалось хриплое «Кра», я вздрогнул и поднял голову. Крупный чёрный ворон покачивался на ветке и внимательно нас рассматривал, то одним, то другим глазом.
– Ты чего так напрягся? – удивился Лёха. – Ворона никогда не видел? Красавец, какой! И крупный!
