– Ты хотела что-то доказать отцу? Да пошел бы он… Ты понимаешь, что все кончено? Ты понимаешь, что ты потеряла все… зачем?..
Терри спрятал лицо в ладонях, чтобы не встречаться с ней глазами.
Если мать и собиралась что-то ответить, ее слова потонули бы в шуме, которым наполнился коридор. Но она даже не разомкнула губ. Терри спиной ощутил растущее напряжение, но подумал, что ему все равно, даже если прямо сейчас его выведут в браслетах. Раздался резкий стук.
– Сын Риамен здесь? – спросил незнакомый голос. Мягко и небрежно, будто его обладатель не сомневался в том, что прав.
Терри не обернулся. Он отнял руки от лица и просто смотрел на мать, такую странно незнакомую, искал в осунувшемся лице родные черты и вспоминал, какой она была прежде. Почему-то вспомнился тот день, когда мать познакомила Терри с юной принцессой. Эсстель тогда сказала, что госпожа Риамен так добра к ней, «будто мамушка».
– Здесь, – отрапортовал надзиратель. – Задержать?
Терри сел прямо. Он ощутил на затылке чужой взгляд и с трудом сглотнул. Он чувствовал себя обманутой бесхвостой лисой из детской сказки с деревянной курочкой в зубах. Как вышло, что он сам отдал пушистый хвост за деревянную курочку?
– Отставить. Пусть прощается. Но его величество хотел поговорить с Риамен наедине. Предупредите, что у него меньше времени.
– Я понял! – возвысил голос Терри, не желая слышать это во второй раз. А то ведь достанет ума и впрямь подойти на два шага ближе и повторить.
Терри хотелось вскочить со стула и хорошенько пнуть его, чтобы отлетел подальше. Его последние минуты рядом с матерью превращались в фарс. Должно быть, господин газетчик с большим удовольствием тиснет на последней странице юмореску с каким-нибудь идиотским названием. «Сын Риамен остался без штанов во время суда», например.
Одновременно с этим смысл его вопросов рассыпался, как зола на ветру. Он копил их, оттачивал до бритвенной остроты – и перестал ждать ответа, когда увидел мать раздавленной и потерянной. Подумал, что единственное, в чем они оба нуждались сейчас, – это запрещенные надсмотрщиком объятия…
– Я знаю, что тебе не разрешат писать письма, – через силу проговорил Терри. – Но если ты найдешь способ передать весточку… что у тебя все хорошо. Я бы хотел знать, как ты…
Неправильное слово «устроилась» костью застряло в горле. Мать не слушала его. Подняла голову и посмотрела сыну через плечо. На посеревшем лице появились, наконец, эмоции. Ее тонкие брови страдальчески надломились.
Терри обернулся и увидел короля в белом мундире с золотыми пуговицами. Он вошел в комнату и с легким стуком закрыл за собой дверь.
– О, не беспокойся об этом, племянник. Если уж Братоубийца находит способы передавать сообщения в Акато-Риору, несмотря на то, что за его голову назначена баснословная награда…
Терри встал, стараясь ненавязчиво придерживать рукой брюки, и поклонился.
– Мне очень жаль, что наша встреча произошла при таких печальных обстоятельствах, племянник, – расстроенно признался король, не спеша стягивая белые перчатки. Снял с головы фуражку, пригладил ладонью волосы на виске и вручил свои вещи надзирателю. Тот принял их беспрекословно, как само собой разумеющееся.
– Ты попрощался? Если тебе нужно еще несколько минут, не стесняйся – я подожду.
Терри оглянулся на мать. Она не отводила глаз от короля.
– Можно нам обняться на прощание? – спросил он. Лицо надзирателя перекосилось, он свел густые брови к переносице. Король широко улыбнулся и ответил прежде, чем гвардеец успел возразить.
