Читать онлайн Александр Грицан - Иллюзия В.

Иллюзия В.

Действующие лица:

ВИКТОР НОВИС, подсудимый, сотрудник музея Новой истории Планеты Земля.

ПЕЛАГЕЯ СТРОНГ, верховный судья Планеты Земля.

АНХЕЛЬ ПОЭНА, главный обвинитель Планеты Земля.

КАМИЛЛА ПАРКЕР, ведущий специалист музея Новой истории Планеты Земля.

БАСИР ПЕРСОЛВО, профессор Академии Единой науки планеты Земля.

МАРТИН СКАНДА, полный генерал, командующий войсками Планеты Земля.

АНЗИМА ОРДО, судебный секретарь.

Действие Первое.

События происходят в отдалённом будущем. Зал судебных заседаний.

На небольшом возвышении за столом судья Пелагея Стронг. Перед возвышением за столом секретарь суда Анзима Ордо. По левую руку от них разместился прокурор Анхель Поэна. По правую руку – подсудимый Виктор Новис.

Пелагея Стронг:

(многозначительно кашляет)

Кх! Кх!

Анзима Ордо:

(торопливо вскакивает)

Во имя Единства!

В суде высшей инстанции Планеты Земля слушается дело землянина – Виктора Новиса. Дело рассматривает Верховный судья Планеты Земля –  Пелагея Стронг. Сторону обвинения представляет Главный обвинитель Планеты Земля – Анхель Поэна. Сторону защиты представляет по собственной воле сам подсудимый – Виктор Новис. В зале находятся (считает зрителей по головам, а затем называет число) присяжных заседателя.

Пелагея Стронг:

Подсудимый, по какой причине вы отказались от услуг адвокатов?

Виктор Новис:

(переминается с ноги на ногу)

Ваша честь, это они от меня отказались.

Анхель Поэна:

Хотел бы я посмотреть на того дурака, который согласился бы его защищать.

Пелагея Стронг:

Анхель, будьте добры, постарайтесь воздержаться от резких высказываний во время судебного заседания.

Анхель Поэна:

Простите, Ваша честь, оно уже началось?

Пелагея Стронг:

Начинается! Виктор Новис, вы обвиняетесь в действиях, направленных на подрыв Священного Единства Планеты Земля, в клевете, подлоге, кощунстве и осквернении памяти Спасителя человеческой цивилизации Бориса Иллиуса… (ударение делается на букве «О» в имени и на первой букве «И» в фамилии) Послушайте, что вы всё время топчетесь?

Виктор Новис:

Извините, Ваша честь, я не могу не двигаться. Движение, знаете ли, жизнь. Мotus vita est. (Мотус Вита эст) По крайней мере для меня. У вас там в моем деле справочка на этот счёт имеется.

(начинает прохаживаться из стороны в сторону)

Пелагея Стронг:

(просматривает справку)

Тут написано, что у вас акатизи́я – клинический синдром, характеризующийся постоянным или периодически возникающим чувством внутреннего двигательного беспокойства и проявляющийся в неспособности долго находиться в одной позе или оставаться без движения.

Виктор Новис:

Так считает профессор, который меня обследовал. В действительности, причина другая, но профессор о ней и слушать не хочет.

Пелагея Стронг:

(многозначительно кашляет)

Кх! Кх!

Анзима Ордо:

(торопливо вскакивает)

Во имя Единства!

В суд приглашается профессор Академии Единой науки Планеты Земля Басир Персолво.

Входит Басир Персолво.

Пелагея Стронг:

Единство с нами, профессор!

Басир Персолво:

Во веки, Ваша честь.

Секретарь подносит профессору на подносе священную книгу, которая по виду похожа на толстый альбом для рисования.

Пелагея Стронг:

Басир Персолво, поклянитесь на этой священной книге Спасителя человеческой цивилизации, что будете свидетельствовать правду, только правду и ничего кроме правды.

Басир Персолво:

(благоговейно кладёт руку на альбом)

Клянусь.

Пелагея Стронг:

У Главного обвинителя есть вопросы к эксперту?

Анхель Поэна:

Да, Ваша честь. Скажите, профессор, каково психическое состояние подсудимого?

Басир Персолво:

Если вы имеете ввиду вменяемость подсудимого, то с уверенностью заявляю, что он вменяем и в полной мере отдаёт себе отчёт в своих поступках и словах.

Анхель Поэна:

А как же эта – ака… ака…

Басир Персолво:

Акатизи́я? Ну, она, конечно, провоцирует у пациента подсознательную необходимость в постоянном движении, но не влияет на осознанность производимых им действий.

Анхель Поэна:

Правильно ли я понял, что подсудимый может быть привлечён к ответственности по предъявленным ему обвинениям.

Басир Персолво:

Совершенно верно.

Виктор Новис прогуливается и даже делает легкую гимнастику.

Анхель Поэна:

Чёрт! Он что, так и будет всё это время мелькать у нас перед глазами? Сядьте, Виктор Новис!

Виктор Новис:

Господи, как вы, прокуроры, предсказуемы. (пародирует Прокурора)

Сядьте, Виктор Новис. Спасибо, ещё успею. В заключении этого умника (кивает на профессора) чёрным по белому написано, что движение для меня является вопросом жизни и смерти. Верно, профессор?

Басир Персолво:

Да, действительно. Движение является единственным выходом при этом психическом расстройстве. Попросту говоря, он себя не контролирует. Движения, жесты, мимика абсолютно спонтанны и порою могут принимать причудливые формы.

(Виктор Новис начинает прыгать обезьяну и корчить рожи)

Басир Персолво:

Ну… Не настолько причудливые.

Анхель Поэна:

Ваша честь. Если он сам себя не может контролировать, давайте мы его проконтролируем. Оденем наручники и привяжем к скамье.

Пелагея Стронг:

Хм. Профессор, что может произойти с больным акатизи́ей, если его, скажем так, на некоторое время обездвижить?

Басир Персолво:

Ваша честь, насколько мне известно, такие эксперименты ранее не проводились. В этом не было необходимости, – страдающие акатизи́ей не проявляют агрессивность. К тому же, возникает вопрос насколько это гуманно? Graviōres et difficiliōres anĭmi sunt morbi, quam corpŏris. (гравио́рэс эт диффицилио́рэс а́ними сунт мо́рби, квам ко́рпорис)

Анхель Поэна:

Я так понимаю, это латынь, которую я не понимаю. Переведите.

Басир Персолво:

Болезни души тяжелее и труднее, чем болезни тела.

Анхель Поэна:

Профессор, отвечайте прямо. Что случится с этим типом, если его заставить часок, другой посидеть неподвижно? Не может же он от этого умереть?

Басир Персолво:

Ну… Я бы не стал исключать такую возможность.

(Виктор Новис садится на скамью подсудимого, складывает руки на груди и закрывает глаза)

Басир Персолво:

Пациент, страдающий подобным психическим заболеванием преобразует свою маниакальную тревожность и беспокойство в движение. Движение для него, это такая своеобразная защитная реакция психики. Если его лишить возможности двигаться, то, боюсь, через некоторое время его состояние начнёт стремительно ухудшаться, что может привести к полной невменяемости или, того хуже, к летальному исходу.

(Виктор Новис сидит неподвижно. Его голова медленно опускается подбородком на грудь. Он начинает медленно заваливаться на бок.)

Анзима Ордо:

(указывает на подсудимого)

Э-э-э…

Пелагея Стронг:

Подсудимый! Виктор Новис!

Виктор Новис:

Да, Ваша честь.

Пелагея Стронг:

Когда к вам обращается судья, необходимо вставать.

Виктор Новис:

(Вскакивает и подобострастно подаёт корпус вперёд)

Да, Ваша честь.

Пелагея Стронг:

Принимая во внимание вышеизложенные обстоятельства, суд разрешает вам двигаться.

Подсудимый начинает двигаться, как боксёр на ринге перед поединком.

Пелагея Стронг:

Не так активно и в разумных пределах.

Виктор Новис складывает руки за спиной и начинает прогуливаться, как на тюремной прогулке.

Анхель Поэна:

Да-да. Вот так уже лучше. При пожизненном заключении такой вид движения станет вашим единственным развлечением.

Пелагея Стронг:

Виктор Новис, поскольку вы решили отказаться от адвоката, суд предоставляет вам право осуществлять процессуально разрешённую деятельность по защите самого себя.  У вас есть вопросы к эксперту?

Виктор Новис:

Да, Ваша честь. Скажите, профессор, каковы причины возникновения акатизи́и?

Басир Персолво:

Наиболее частой причиной акатизи́и являются побочные эффекты лекарственных препаратов, прежде всего традиционных нейролептиков. Она может возникнуть также на фоне наркотической или алкогольной зависимости.

Виктор Новис:

Профессор, по какой же из этих причин акатизи́я развилась у подсудимого? То есть, у меня? Нейролептики? Алкоголь? Наркотики? Рок-н-ролл?

Басир Персолво:

Ни одна из перечисленных вами. Однако, известны случаи возникновения болезни без видимых на то причин. Они, конечно, достаточно редкие, но наука обладает достоверными фактами проявления синдрома внутренней потребности двигаться даже у великих людей.

Виктор Новис:

Интересно у кого же?

Басир Персолво:

Ну… Я не думаю, что это имеет какое-то отношение к делу.

Виктор Новис:

И всё-таки?

Басир Персолво:

Ну… Мне сейчас трудно вспомнить…

Виктор Новис:

Давайте, я вам помогу. Как насчёт Бориса Иллиуса – Спасителя земной цивилизации?

Анхель Поэна:

Ваша честь, я протестую. Это кощунство!!!

Пелагея Стронг:

Оставьте, Анхель. Вы прекрасно понимаете, что именно факт кощунства является предметом судебного разбирательства. Подсудимый, Виктор Новис, вы продолжаете утверждать, что… э… что… вы… что…

Виктор Новис:

Что я не Виктор Новис, а Спаситель человеческой цивилизации Борис Иллиус.

В зале заседания тишина.

Анхель Поэна:

Профессор, вы все ещё настаиваете на том, что этот человек не сумасшедший?

Басир Персолво:

Мы провели все необходимые исследования… Это несомненно акатизи́я – syndrome opus motus (синдром опус мотус)

Анхель Поэна:

Мотус-шмотус! К чёрту вашу латынь и ваши исследования. И без них понятно, что перед нами псих.

Пелагея Стронг:

Анхель Поэна! Давайте не будем утверждать то, что ещё не доказано.

Анхель Поэна:

Manifestum non eget probatione (манифестум нон эгэт пробатионэ). Очевидное не нуждается в доказательстве.

Проклятье, я не думал, что латынь заразна! Хорошо!

Ваша честь, как ещё можно назвать человека, который выдаёт себя за того, кто семьдесят лет назад пропал без вести, будучи тридцатилетним. (обращается в зал) Граждане присяжные заседатели, где вы тут видите столетнего старика? Сколько вам лет, Виктор Новис, сто, сто пятьдесят, двести?

Виктор Новис:

Мне…

Анхель Поэна:

Неважно. Ваша честь перед нами либо сумасшедший, и тогда его место в психушке, либо наглый провокатор, который преследует своей целью очернение героической Новой истории Планеты земля и подрыва Священного Единства. Тогда его место в камере распыления. И чем раньше, тем лучше, чтобы заразные семена его бреда не проросли в головах несознательных элементов нашего, пока ещё неокрепшего общества всеобщего Благоденствия и Единства.

Виктор Новис:

Ваша честь, я всё-таки хотел бы ответить на заданный мне вопрос. Мне тридцать пять земных лет, если принимать время в традиционном понимании. Но ввиду определенных обстоятельств, о которых, я надеюсь, мне позволят сообщить позже, в течение нескольких лет время для вас и для меня время текло по-разному. Для тех, кто знаком с теорией относительности, – это понятно. Когда для меня прошло два года, для вас, на Земле, прошли десятки лет.

Пелагея Стронг:

Профессор, что вы можете сказать по этому поводу?

Басир Персолво:

Если коротко, то согласно теории относительности Эйнштейна, время течёт по-разному для тех, кто движется и для тех, кто находится в состоянии покоя. И чем больше скорость тех, кто движется, тем медленнее для них течёт время. Допустим, подсудимый с огромной скоростью летит в космическом корабле, а мы с вами остались на Земле. В этом случае для подсудимого время будет идти в десятки раз медленнее, чем для нас. Через два года по его часам он возвращается, а на Земле прошло уже пятьдесят или семьдесят лет. Всё зависит от скорости космического корабля.

Виктор Новис:

Браво, профессор. Именно об этом я и хотел рассказать. Ваша честь?

Пелагея Стронг: