Тяжело поднялся с жёсткой кровати, на которой ночью была Златыгорка убита.
Сокольник ещё спал.
Оделся богатырь, дверь тихонько притворил и отправился на поиски Мямли. Мокрый ветер неприятно бил по щекам и стремился стащить шишак с головы богатыря, но Илья придерживал его правой рукой.
Дурачок отыскался на удивление быстро: сидел возле курятника, прятался от ветра и грыз баранью кость.
– Непогода нынче злится, – подсел к юродивому Илья и сразу схватил того за запястье, – будто сделали мы неугодное дело.
Знал он, как поступать с такими людьми: везде они подвох чуют и сбегают, даже если ты с ними о погоде говорить начинаешь. Как звери. Пока не подкормишь, ластиться не станут.
Мямля и, правда, тут же дёрнулся, но крепкая хватка удержала тощую руку, и дурачок, поскользнувшись, кувыркнулся. Кисть неестественно вывернулась, однако осталась целой. Беглец понял, что не отвертеться. Собрал тело в кучу и вернулся на прежнее место.
– Ты так не думаешь? – продолжил разговор Илья, будто и не произошло сейчас ничего. – Я про погоду-то…
– Дык оно и понятно. Плачет небо, – тихо ответил Мямля, оскалив жёлтые редкие зубы и подобрав не до конца обглоданную кость. – Жнец придёт за жертвой. Вчера пришёл ночью. А сегодня, мож, на закате явится…
– Твой Жнец ещё не знает, что я здесь. Я народ честной в обиду давать не позволю. Да и отмстить хочу за злодейство его, – проговорил Илья, сурово глядя прямо в глаза Мямле, отчего последний съёживался в страхе. – Отпущу, коли пообещаешь не сбегать. А с тем, кто обещания нарушает, у меня разговор короткий. Обещаешь сидеть?
– О-бе-ща-ю.
– Вот и славно, – сказал Илья, освободил Мямлино запястье и отряхнул от сухой лозы его плечо. – А теперь давай поговорим. Ты вот вчера целое представление на похоронах Златыгорки устроил. Про Жнеца всё рассказывал. Вот и объясни мне, откуда ты столько всего знаешь. Я в два раза больше твоего на свете прожил, а первый раз такую чудную историю слышу.
Ветер задул сильнее, с полей летела пожухлая листва и сухая трава.
– Есть инде люди, кто больше твоего прожил.
– Не спорю, – согласился Илья, пока Мямля обсасывал хрящик бараньей кости. – Значит, ты с каликами перехожими говорил?
– Говорил, – причмокивая, подтвердил юродивый. – Вчерась заходил один. Мы с ним вот здесь же и сидели. Здесь же я и говорил с ним. Здесь же я и рассказал, что убили Златыгорку. Слышал, как в народе всё утро это друг другу пересказывали. Здесь же и калика перехожий мне и объяснил, что Жнец это. Описал его подробно. Они ж калики много больше нашего знают. Много больше!..
– И не говори… – согласился Илья, вспоминая, как в былые годы они излечили его от хвори всего лишь глотком святой воды. – Есть среди них такие, с кем бы и я силушкой переведываться не смел. Иванища может одной рукой побить войско целое…
– Я знаю, богатырь, знаю, – проговорил Мямля и вцепился сам в руку богатыря. – И просил здесь же я помочь нам. Просил здесь же! Я просил у самого, понимаешь?! Но он не помог. Не помог. Здесь же сказал, что не справится даже он. Бессилен сам калика перехожий перед древним злом. От Жнеца, говорит, только одна есть управа – бежать подальше. Здесь же опасно оставаться. Он придёт за каждым, пока не пожнёт последнего.
– Отчего ж ты сам не бежишь прочь, Мямля? Разве тебе не боязно? – Взгляд Ильи спустился от юркого зрачка в единственном видимом из-под волос глазу до чавкающего рта: с губ стекала кровь, меж гнилыми зубами застревали прожилки.
