«Сегодня в три часа утра мамаша родила громадного мальчика, которого назвали Николаем. Голос у него бас, и кричит он удивительно; длиною он аршин без двух вершков[27] (более 60 сантиметров. – А.Б.). А руки немного поменьше моих. В жизнь свою в первый я раз вижу такого рыцаря… Если он будет продолжать, как начал, то братья окажутся карликами перед этим колоссом».
Потом Николая Павловича будут множество раз называть «рыцарем», имея в виду не только физический облик, но и душевно-нравственные качества. Первой же раз подобный эпитет употребила именно Екатерина II.
Через несколько дней Императрица продолжила радостное описание в письме Гримму: «Рыцарь Николай уже три дня кушает кашку, потому что беспрестанно просит есть. Я полагаю, что никогда еще осьмидневный ребенок не пользовался таким угощением; это неслыханное дело. У нянек просто руки опускаются от удивления; если так будет продолжаться, придется по прошествии шести недель отнять его от груди. Он смотрит на всех во все глаза, голову держит прямо и поворачивает не хуже моего».
Крещение Великого князя произошло 6 июля в церкви Большого дворца в Царском Селе; таинство совершил протоиерей Савва Исаев. Восприемниками от купели стали: брат Александр Павлович и сестра Анна Павловна, представлявшая бабушку. Императрица по нездоровью не могла принять участие, наблюдая за церемонией с церковных хоров.
Младенца внесла в церковь статс-дама Ш. К. Ливен (урожденная Поссе; 1743–1828)[28], которой ассистировали обер-шталмейстер Л. А. Нарышкин (1733–1799) и председатель Военной коллегии граф Н. И. Салтыков (1736–1816). В тот день Николай Павлович получил знаки высшего ордена России – Святого Андрея Первозванного. По случаю крестин в тот же вечер состоялся во дворце парадный обед на 174 персоны.
Поэт Г. Р. Державин (1743–1816) сочинил оду «На крещение Великого князя», где были такие слова:
Дитя равняется с царями
Он будет, будет славен,
Душой Екатерине равен.
Через многие годы, говоря о своем рождении, Император Николай I заметил:
«Я родился и думаю, что рождение мое было последним счастливым событием, ею (Императрицей. – А.Б.) испытанным; она желала иметь внука, – я был, говорят, большой и здоровый ребенок. Она меня благословила, сказав при этом: „Экий богатырь“».
Косвенно упоминая о «безрадостности» последних месяцев жизни своей бабушки, Николай Павлович привел в качестве причины неудачную помолвку сестры Александры со Шведским Королем Густавом IV Адольфом (1778–1837)[29]. Он только в начале 1796 года вступил на Престол, а в августе вместе со своим дядей-регентом, герцогом Карлом Зюдерманландским, прибыл в Петербург просить руки царской внучки, Великой княжны Александры Павловны.
Эта партия была желанна Екатерине II; она фактически являлась ее инициатором. Густава принимали с необычайным радушием; на внимание и затраты не скупились. Однако получилось все совсем не так, как предполагала Императрица. В последний момент Король Густав отказался принять условие, чтобы его жена сохранила верность Православию, и отбыл из России[30].
Екатерину от такого демарша чуть не хватил удар. Узнав новость, она первое время не могла вымолвить ни слова. Настроение было самое безрадостное. Преданная ей графиня В. Н. Головина описала вид Императрицы на одном из балов, который давал в Зимнем дворце вскоре после размолвки с Королем Великий князь Александр Павлович:
