«Государыня тоже присутствовала на празднестве, она тоже была вся в черном, что я в первый раз видела[31]. Она носила всегда полутраур, кроме совершенно исключительных случаев. Ее Величество села рядом со мной; она показалась мне бледной и осунувшейся… „Не находите ли вы, – спросила она меня, – что этот бал похож не столько на праздник, сколько на немецкие похороны? Черные платья и белые перчатки производят на меня такое впечатление“».
Говоря о печалях бабушки в последние месяцы ее земного срока, Николай Павлович упомянул лишь об одной причине. Существовала и другая, может быть, еще более важная. Вряд ли он о ней не знал: при его любви и интересе к прошлому такое труднопредставимо. Однако Николай Павлович всегда был слишком деликатным, слишком уважал своих предков, чтобы обсуждать, а уж тем более осуждать даже прискорбные их дела.
В данном случае речь шла о желании Екатерины II совершить новый династический переворот: лишить сына Павла прав на Трон, сделав Тронопреемником внука Александра. Первый переворот, в июне 1762 года, направленный против супруга, ей блестяще удался. Тогда группа гвардейских офицеров под главенством Екатерины свергла с Престола внука Петра I Императора Петра III (1728–1762), вскоре убитого[32].
Теперь новый план: лишить сына убитого Монарха видов на Корону. Это была старая идея Екатерины, в последние месяцы принявшая просто маниакальный характер. Однако «проект» осуществить так и не удалось.
За спиной Павла Петровича Екатерина хотела добиться от Цесаревны Марии Федоровны согласия на подписание «Манифеста об отречении». Мария Федоровна хоть и трепетала перед свекровью, но недвусмысленно отвергла подобное предложение. Екатерина была потрясена; она не ожидала такой твердости от этой «неблагодарной нищенки».
Да и другой ход не принес желаемого. Внук Александр, когда перед ним она поставила вопрос о согласии стать Цесаревичем, ничего, кроме каких-то нечленораздельных слов, не произнес. Императрица знала, что Александр «нежный» и «слабохарактерный», и вот лишний раз в том убедилась. Императрица была раздосадована и все время, как отмечали очевидцы, находилась в плохом расположении духа. Екатерина Алексеевна не умела проигрывать и редко была способна принять проигрыш на свой счет…
Естественно, что малютка Николай был далек от всех страстей, бушевавших вокруг Трона. В первые месяцы он оказался вдали и от своих родителей. Сразу же после Крещения Екатерина взяла внука под свое покровительство, лишив родителей возможности даже видеть Великого князя. Так давным-давно, в сентябре 1754 года, поступила с ней, молодой Цесаревной, Императрица Елизавета Петровна, отнявшая сына Павла у матери сразу же после его рождения. Тогда Екатерина страдала, а в своих «Записках» о том говорила как об «акте жестокости». Теперь и она поступила точно таким же образом.
Время шло, и наступило переломное 5 ноября 1796 года. Екатерину II настил апоплексический удар: она лишилась дара речи и потеряла сознание. Последующие 36 часов Императрица существовала, но уже ничего не видела, не слышала и не воспринимала, а 6 ноября отошла. Ее нелюбимый сын Павел Петрович стал Императором под именем Павла I.
Одним из первых указов нового Императора Великий князь Николай Павлович получил чин полковника и был назначен шефом лейб-гвардии Конного полка, первому батальону которого присваивалось имя нового «командира». В мае 1800 года Николай Павлович будет назначен шефом лейб-гвардии Измайловского полка.
