Император Святой Руси - страница 39

Ни в Милане, ни в Священной Римской империи, ни в Англии, ни в Короне Польской или Великом княжестве Литовском идея народа не имеет этнотерриториальных коннотаций, хотя и может нести социальный заряд, направленный на территориальное объединение или обособление, этническое ограничение или дискриминацию. Вместе с тем попытки Ивана Грозного или царя Петра Алексеевича в Российском царстве узурпировать «свой народ» не встраивались в римскую традицию, и сами амбиции перенять доктрину христианского народа в поддержку светской власти выражены вне идеи политического народа. Те качества, которые отличали «народ» в Москве 1382 г., не переросли в идеал «шляхетского народа», несмотря на то что в России XVI – начала XVIII в. сформировалось шляхетство со своим самосознанием160. При этом разоруженный «народ» Святой Руси сохранял те формы, для которых в начале XVII в. достаточно было представительства Богородицы и сонма святых перед Христом, а к концу XVII в. участие «народа» в коронационных чинах выявило сакральные полномочия светской власти, но не ее готовность вести со своим народом какой-либо диалог.

По меньшей мере с первых лет правления Ивана Грозного народ обретает очертания особой группы, которая может заявиться к царю в Воробьево, вместе с царем покаяться и простить бояр, вместе с царем казнить и миловать. Народ становится зримой, образно воспроизводимой силой, и это вызывает в середине XVI в. догматические разногласия.

При подготовке Стоглавого собора царь, согласно книге постановлений собора («Стоглаву»), спрашивал у духовенства, нет ли ереси в том, что на клеймах иконы «Богоматерь Тихвинская со сказанием об образе» «цари, и князи, и народи предстоят молящеся, котории живы суть» (илл. 1)161. Как показал А. Эббингхаус, данная икона получила особый статус в составе Степенной книги, где чудесное явление иконы в 1383 г. описано как событие, предвещающее рождение новой общности и спасение Русской земли от нового Батыя – от Тамерлана. В клеймах иконы, ставшей символом возрождения царства для книжников середины XVI в., изображены царь, князья и народ, спасающие Русскую землю от нашествия иноверцев-татар (илл. 2)162.

Изображение не только «народа» на иконе, но и царей с князьями вызывало вопросы еще в середине XVI в. При этом центральным событием для обдумывания на соборе оказался момент крушения Москвы и ее возрождения в новом качестве при поддержке Богородицы. Народ представлен на иконе как молитвенно предстоящая толпа людей. Они обладают субъектностью наряду с царями и князьями. Молитва обращена напрямую к Господу, но сама церемония – это именно молебен, на котором народное единство представлено как община верующих, возглавляемая светскими властями.

Смена оптики с письменных источников на визуальные лишь подтверждает эти предварительные наблюдения на тех условностях фигуративного опыта, в которых «народ» выступает с середины XVI в. как структурированная на «чины» группа людей, обозначающих церемониальное множество. Это молитвенные заступники, челобитчики, скорбящие просители. В нижних клеймах иконы Тихвинская Богоматерь представлен народ, покровительствуемый Богородицей. Народ состоит из трех групп. Слева духовные лица во главе с епископами в саккосах и омофорах. За ними еще одна группа в черных куколях – это монахи, то есть все то же черное духовенство. Справа с обнаженными головами стоят светские власти и простые люди. Возглавляет группу святой муж с обнаженной головой. За ним в шапке – безбородый князь и еще один безбородый юноша. По всей видимости, все изображенные здесь – это великий князь Василий III и его сыновья будущий великий князь Иван IV и его брат князь Юрий Васильевич. Следом мирские люди разного возраста с обнаженными головами, а затем – жены изображены отдельной «колонной» в процессии и ниже ростом, чем мужчины. Таким образом, «народ» на иконе отчетливо делится на три группы – на духовных лиц, предводителей с их «народом» и женщин.