Во тьме, где лишь сам Олег источал хоть какой-то свет, развернулось сражение между двумя эхо: волны живой энергии, проклятой и канувшей в небытие, схлёстывались друг с другом, разрезая и сминая части тел, пока не рассеется абсолютно всё. И действо это не сопровождалось ни яростью, ни доблестью – лишь горечь от осознания той бесславной формы, в которой теперь Олег и это безымянное нынче эхо влачат своё существование. Собрат Олега обезумел – тот, кто, возможно, был в стародавние времена ремесленником или героем – от него осталась лишь жалкая, изуродованная временем форма, лишившая того рассудка. Олег шестью руками бил и брал в захват, ломал ноги и разрывал голову, словно пытаясь снять этот зверолюдский шлем из эфемерной массы и энергии войдерума, отчаянно желая разглядеть под маской знакомое лицо, в то время как тело самого Олега рубили и прорезали острым топором из той же материи, что и он сам – однако, не принося в тело боль, в душу вонзалась ядовитая горечь; горечь, длившаяся тысячи колец, и вечный траур, оставленный в сердце, что давно потеряло свою настоящую форму. И когда Олег сумел рассеять большую часть тела противника, из его головы-шлема словно замерцали красные огни, будто зажглась его кровь и испарилась в миг. И хоть исход этого сражения Олегу был ясен с самого начала, она не дала ему и крупицы удовлетворения, словно его заперли в этой самой темнице, дабы ежедневно испытывать на себе поражение, нанесённое один раз – но на всю оставшуюся проклятую жизнь.
– Я… жизнь… Vanama, sfarro… – прохрипел голос безымянного эхо, пока его тело само собой растворялось в темноте, оставив за собой лишь пустоту.
– Fabian, sfarro. Покойся с миром, герой… – опустив все руки и голову, прошептал на прощание Олег.
Этот траур резко прервал обагрённый кровью с ног до головы Катор, что вломился в темницу, убив на пути десяток-другой солдат, дабы прийти на помощь Олегу.
– Ты в поря… – быстрее, чем успеть задать вопрос, на глаза Катора пал изуродованный полосами вид Олега, чьи концы омофора еле держались, чтобы не упасть и раствориться. – Олег?! – бросил полное ужаса обращение в спину.
– Всё хорошо, о мой император… – безжизненно произнёс Олег.
– Но ведь… твой омофор – не одежда. – Катор дал Олегу понять – он знает о том, что одежда эхо на самом деле то же, что и плоть человеку: разрежь её – нанесёшь прямой ущерб.
– Я лишь… – не сумел Олег собрать слова в красивый ответ в этот раз. – Я лишь вновь убедился в том, что обязан помочь тебе вознестись – вот и всё. – отрезал Олег, не желая продолжать разговор. – Не стоит обо мне беспокоиться: эти раны заживут… Ступай, скоро пройдёт штурм замка – ты нужен Каэлю.
