На арену выбежали голодные львы, что были не прочь полакомиться вашаком, а в этот момент сценой с восторгом любовался император, желая увидеть скорейшую казнь того, кто уязвил статус его величества. Пока львы не приблизились к Ахиго, он, стоя над трупом антарфера, смотрел в небо и думал: "Отец, мать, я ненавижу жизнь, которой одарили нас боги. Моё сердце переполняет лишь мрак и печаль, что же я могу сделать ими? Как мне сразить тьму в сердцах людей, если всё моё насилие обратилось бесцельным и бесполезным убийством?" Дух вашака был сломлен, и не осталось никакой надежды, ибо всё то, чем занимался Ахиго 15 колец, стало ничем, и теперь ему суждено кануть в лету обычным убийцей, умертвлённым на чужбине. Тучи разлетались на ветру, пока не показали взору Ахиго Сэн, что прятался за серыми, тёмными и жестокими облаками, льющими дождь поражения, – теперь свет стал последним напутствием, вдохновляющим шёпотом: "Ничего не кончено!" В этот же момент один из львов набросился на Ахиго и вцепился мощными зубами в ногу, дав ощутить вашаку невероятную боль – однако это не могло остановить наплыв энергии и духа, отчего на арене разразился неумолимый голос человека, что через пару минут окажется изранен и съеден, но не убит: "Услышь меня, император! Я буду жить и приходить к тебе в сладких снах, порочить твой покой грязью и мраком своей души! Оглядывайся всякий раз, когда будешь выходить из своих покоев! Беги в ужасе, когда завидишь тень, напоминающую меня!" После этих слов в Ахиго вцепился второй лев, раздирая когтями брюхо, однако вашак продолжал яростно скалиться, а его очи пронзали императора, что, стиснув зубы, пугался и гневался наглости и непоколебимости жалкого, свирепого в своём отчаянии гладиатора. "Я не оставлю тебя никогда! После смерти я обернусь тенью, жалкая тварь! Твой народ проклянёт тебя, а семья испугается и избавится, как от безумца! Помни моё имя, император!.." Не успел Ахиго договорить, как третий лев разорвал когтями руку, держащую копьё; от невыносимой боли вашак остановился, а сквозь кровь, пот и слёзы громогласно произнёс своё имя, дабы Остон никогда его не забыл: "Ахиго Чёрный Ворон! Шепчи это имя в бреду каждую ночь, ничтожество, ибо я вернусь за тобой!"
Тишина. Тьма в глазах Ахиго затмила кровавые брызги и биение сердца прекратилось, однако нельзя было заканчивать свой последний ход одной лишь речью, посему остатки жизненных сил слились с энергией войдерума, дабы предоставить Остону силуэт той самой всепоглощающей тьмы, которой стоит бояться и остерегаться в немом ужасе: вашак поднял к небу окровавленный указательный палец и пустил через него столб тьмы, поглощающий свет настолько сильно, что казалось, будто в воздухе появилась трещина, откуда вот-вот проберутся силы зла. И хоть этот столб продержался всего несколько секунд, а после ничего не последовало, Остон Рыжегривый сжался на троне, вцепившись ладонями в подлокотники, ибо эта сцена впечаталась в его памяти на долгое время, и кто знает, когда воля теперь уже мёртвого Ахиго Чёрного Ворона, пролетая над лысеющей головой старца, сбросит свои перья раздора и мести.
Глава 5 "Неуязвим – оттого и лью слёзы"
4 эра, 4 кольцо, близ крепости на границе Виллиона.
Следуя планам Каэля Тюльборна, Катор вместе со своим отрядом принял участие в захвате крепости виллионцев, что является важной точкой в оборонительной линии Виллиона, уничтожение которой позволит войску Хондруфера пробить защиту врага и спокойно проходить клинком вглубь её территорий. Исход этого важного сражения определит, какую славу обретёт Каэль в глазах действующего императора: удостоится ли глава банды наёмников титула вассала или же останется бесславным головорезом – в этом вопросе встали высокие стены крепости, сухой ров и арбалетчики в крепких бастионах, а ответом готовились быть осадные башни, требушеты
