Прошла тревожная ночь. С первыми лучами солнца путешественники приготовились покинуть свой лагерь. Они добрались до противоположного берега и приготовились подняться на пологий холм, возвышавшийся примерно на 60 метров над равниной.
Вверх по этому склону Оутманы толкали фургоны, помогая волам, но попытка не удалась. Пришлось один фургон оставить внизу, а в другой впрячь четырех волов. К вечеру первый фургон удалось поднять на возвышенное плато.
Когда солнце село, Оутман с волами вернулся обратно к другой повозке, которая осталась внизу, и ее также удалось поднять наверх.
Старший сын Лоренцо, помогавший отцу, взглянул на дорогу через равнину и, к своему ужасу, увидел группу индейцев, неторопливо приближающихся к ним.
К Оутманам приблизились два десятка индейцев. Они были голыми, за исключением маленьких набедренных повязок. Как вспоминал Лоренцо, их лица были грязными, а волосы растрепанными. У каждого был лук, стрелы и дубинка.
Оутман жестом пригласил их сесть и заговорил с ними по-испански. Некоторые из них понимали этот язык и отвечали ему пылкими заверениями в дружбе. Они попросили табак и трубку, чтобы выкурить в знак дружбы. Оутман передал им трубку. Затем они попросили что-нибудь поесть. Оутман сказал, что у него почти ничего нет; что если он даст им продукты, то он оставит без еды своих детей. К этому времени дикари уже оценили, что имеют дело с крайне напуганным человеком и знали, что не встретят серьезного сопротивления. Те, кто пожил некоторое время на «диком Западе», усвоили, что индеец презирает человека, который его боится, и избегает раздражать человека, который ведет себя уверенно. Оутман, хотя и прожил в детстве некоторое время на территориях, которые можно считать «западными», все-таки здесь был неискушенным новичком.
Индейцы проигнорировали его оправдания и стали требовать еду более настойчиво, вскоре перейдя на яростные крики. Оутман взял немного хлеба из повозки и отдал им, сказав, что таким образом он обрекает свою семью на голодную смерть. Они съели и потребовали еще, но он отказал. Затем дикари собрались в сторону и стали совещаться на своем языке, в то время как семья спешила упаковать вещи. Мистер Оутман и Лоренцо грузили мешки и ящики в задней части фургона. Миссис Оутман была внутри и расставляла их. Как вспоминал Лоренцо, Оливия и ее старшая сестра Люси находились на стороне, которая была ближе к индейцам, и приводили в порядок часть имущества. Мэри Энн, семилетняя девочка, сидела на камне в стороне. Остальные дети находились по другую сторону фургона.
Внезапно индейцы с дубинками бросились на семью. Оутмана повалили на землю, и его череп был проломлен многочисленными ударами. Лоренцо получил удар по затылку, от которого упал на колени, а затем еще один, от которого он потерял сознание. Миссис Оутман выскочила из повозки и прижала к груди своего младшего ребенка, мальчика лет двух. Дикари набросились на нее и убили вместе с дитем. Также убили Люси, долго избивая дубинками, в результате чего ее тело было изуродовано до неузнаваемости (о чем позже рассказывала Оливия). Самая маленькая девочка, которой не было и четырех лет, также была убита одним ударом. Ройс, ее брат, пал последним из погибших.
Двоих других детей, Оливию и Мэри, дикари оставили в живых.
Начался грабеж. Индейцы сорвали брезент с фургонов, взломали ящики и обыскали одежду убитых, забрав то, что им понравилось, а остальное разбросали по земле. Когда они подошли к Лоренцо, он подал некоторые признаки жизни. Они сняли с него шляпу и обувь. Двое из них схватили его за ноги, потащили к краю оврага и сбросили вниз. Он упал с шестиметровой высоты и в течение некоторого времени не осознавал происходящее и не мог двигаться. Он услышал крики своих братьев и сестер и отчаянный крик матери. Он чувствовал, что индейцы обыскивают его, и понял, что они волокут его по земле, после чего сознание покинуло его. Лоренцо очнулся ночью при лунном свете и понял, что лежит в овраге, ощутив, на лице засохшую кровь из ушей и из носа.
