Инглиш, или Бомж - страница 3

На одном из занятий Полин написала на доске два предложения: The box of nails was rusty (Ящик гвоздей был ржавым) и The box of nails were rusty (Ящик гвоздей были ржавыми). Затем спросила меня, какое из них было правильным. Я ответил, что первый вариант. Она сказала, что верен второй, поскольку гвоздей много. Я попробовал объяснить свою точку зрения и произнёс «Но…». Закончить фразу я не смог: не хватило словарного запаса. Моё возражение вызвало у Полин эмоциональный всплеск. Она спросила, почему это я думал, что австралийцы тупые? Меня такое обобщение ошарашило, с учётом того, что Полин сама была полячкой. Я понимал, что ненароком поставил под сомнение её компетентность, но чувствовал, что дело было не только в этом. С тех пор я был с ней предельно осторожен.

Через пару недель занятий Полин объявила, что далее мы будем разговаривать между собой. Она разделила нас на четыре команды по пять-шесть человек и каждой дала тему. Все группы начали обсуждение одновременно. В классе поднялся гам.

– Уота а ю од? – спросил меня один из учеников. Я предположил, что последнее слово было «олд» (old, возраст), просто он «съел» звук «л».

– Сёрти, – ответил я. Собеседник удовлетворённо покачал головой. С запозданием я сообразил, что он вдобавок применил не то вопросительное слово и выстроил неправильный порядок членов предложения: What are you old? вместо How old are you?

Каждый из нас коверкал язык на свой лад. После часа такого общения я ощутил, что мой английский стал хуже. Чужие ошибки накладывались на мои собственные. Я стал не уверен даже в том малом, что знал ранее.

На перерыве я прошёл в комнату администратора и спросил заготовленной фразой, мог ли я не посещать курсы. Рыжеволосая девушка пристально на меня посмотрела, затем утвердительно кивнула и протянула мне бумагу. Я подписал и покинул здание.

– Ты шутишь? – опешила жена, узнав, что я бросил курсы.

– От них мало толку. Сам выучу быстрее и лучше, – заверил я её.

– Они не могут быть бесполезны, их проходят многие иммигранты. Государство специально выделяет деньги на них, – не согласилась Татьяна.

Я ничего не ответил и закрылся в комнате. Она посеяла во мне зерно сомнения. Стало страшно. Без языка нас ждала печальная участь.

Однажды мы всей семьёй закупали продукты в супермаркете Woolworth.

– Тише, – вдруг прервала мою болтовню Татьяна, – слышишь, где-то по-русски разговаривают?

Мы пошли на звук. Татьяна катила коляску с дочерью, я – коляску с продуктами. Около стеллажа с крупами мы узрели пару, на вид постарше нас. Они говорили между собой на русском. Мы обрадовались так, словно встретили своих родственников.

– Здравствуйте, – поприветствовал их я.

– Здоров, коль не шутишь. Гоша. Жена моя, Галя, – ничуть не удивившись, протянул мне руку мужчина.

Мы тоже представились.

– Давно вы здесь? – поинтересовался я.

– Та восемь лет скоро буде, – тоном старожила бросил Гоша.

– А мы только приехали, – сообщила Татьяна.

– Та видно ж по вам, дикие ишо, – покровительственно описал нас Гоша.

На кассе соотечественник, не ответив на приветствие кассира, молча «протянул» банковской карточкой по платёжному терминалу. Выйдя из магазина, наши знакомые направились к стоянке автомобилей. Мы последовали за ними. У них был обшарпанный рыдван, древний Форд, непонятно какой модели. Мою супругу их автомобиль ужаснул.

– Good weather, – произнёс я, желая выяснить, насколько хорошо наши знакомые овладели английским за восемь лет.