— Присаживайтесь, прошу прощения, что у меня только табуреты, хотите, каноник, займите моё кресло.
— Денег не хватило? Всё на обстановку гостиной и коридора ушло?
Инквизитор сделал знак спутнице войти и сам принялся осматриваться. Вёл он себя не так, как другие, это и настораживало: не спешил сказать о цели визита, изучал окружающую обстановку с подлинным интересом, как декоратор, не как тот, кто жаждет побыстрее найти сосуд греха и убраться восвояси, поставив галочку в отчёте.
И держал руки в карманах. Что там у него — артефакт-взрыватель? А что? Кинуть в ведьму, и дело с концом? Нет обвиняемой, нет проблем!
Зря я понадеялась. Зря.
— Сними капюшон, — приказал инквизитор, когда пауза, во время которой он молча пялился на мой пустой стол, затянулась. Не повернул головы к спутнице, знал, что подчинится. Их приказы дважды не повторяют.
— Джеральдина Оливерс, вы признаёте в этой ведьме ту, к кому ходили четыре дня назад?
Внешностью девица была самой обычной для юга империи. И всё же я её узнала.
— Признаю, каноник, — говорила еле слышно, опустила голову, чтобы не сойтись со мной взглядами.
— Я тоже признаю. Эта девица приходила за услугами госпожи, но я её отослала.
Что она там наплела? Доносить побежала из вредности или по наущению госпожи? Плата в сто зольденов показалось слишком большой для сиятельной госпожи, чем муж регулярно запускал лапу в казну империи?
— Я вас пока не спрашивал, госпожа Виндикта, — прервал мой праведный гнев инквизитор, сидящий столь прямо, будто кол проглотил.
— Итак, Джеральдина Оливерс, вы сопровождали свою госпожу до этого дома второго дня как?
— Сопровождала, — снова кивнула и задышала так часто, что я даже подумала, что сейчас задохнётся. Играет, доносчики всегда имеют прекрасное здоровье.
— И ушла она отсюда довольной?
— Мне показалось, что так, каноник.
— Довольной ушла. Получила что хотела. У меня и запись в книге имеется, — тут я не выдержала и вскочила с места, готовая не то бежать за тетрадями с печатью дознавателя, не то накинуться с ответными обвинениями на доносчицу.
— Сядьте, немедленно, если не хотите оказаться в оковах! До ваших записей дело дойдёт, в этом не сомневайтесь! Радуйтесь, что я вообще веду допрос в вашем присутствии, не всем везёт так, — инквизитор заговорил жёстко, отрывисто и спокойно. Достал руки из карманов, и я заметила на безымянном пальце левой руки неканоничный перстень с голубым камнем, сверкающим так ярко, что заболела голова.
Я тяжело опустилась в кресло, почувствовав, что хочу заснуть и проснуться три дня назад. Отказать всем этим недовольным курицам, и пусть жалуются хоть Богу!
— Если госпожа Лонгрен недовольна внешностью, тут нет моей вины. Я могу вернуть ей деньги за услугу.
— Госпожа Лонгрен уже всем довольна, — оборвал меня инквизитор и пристально посмотрел на меня. — Вчера она была найдена мёртвой. Сначала ей превратили в безобразную старуху злокозненной магией, а потом удушили.
Джеральдина вскрикнула и закрыла лицо руками. Я же сидела, вцепившись в подлокотники кресла, и не могла думать ни о чём, кроме одного: «Боже, за что ты меня так ненавидишь?»
***
Криан Аларис
Когда грешника возвращают к Богу, в этом нет ничего славного. И менее всего хочется встать и запеть псалом, чтобы ангелы порадовались за раскаявшихся.
Инквизиция не поёт в церквях, я, например, не знаю ни одного псалма до конца, но зато мне известны десятки способов вырвать у мага его дар и заставить говорить правду. Все они оканчивались смертью грешника, ибо тому, кто начал убивать с помощью злокозненной магии, нет места на небесах.
