“The Next Russia” – “Civic Transitions” – “Institutional Immunity”.
Он говорил без запинки. В его голосе была сталь, но не холодная – наученная. Так говорит человек, который привык обращаться не к людям, а к системам. Человек, который научился быть верным не сердцу, а логике происходящего. – …Молчание может быть моральной позицией, но оно не создает институтов.
Мы уехали не потому, что предали. Мы ушли, потому что система отказалась от нас раньше, чем мы от неё. И сегодня у нас нет права просто наблюдать. Если в тишине рождается травма – в слове рождается ответственность.
Аплодисменты были сдержанными, вежливыми. Он не ждал другого.
В гримёрке было тихо. Бутылка воды, фрукты в целлофане, зеркало. Ассистентка – быстрая, невидимая – передала записку от организаторов: «The Guardian просит интервью. Завтра. Тема: “Русский мыслитель в изгнании”».
Он кивнул. Сел. Снял петличку. Медленно, аккуратно – как хирург после операции. Открыл телефон. Полистал контакты. Пальцы двинулись автоматически – туда, где раньше были важные люди. Где были "дом", "тётя Лена", "Виктор П.", "Старый Глеб", "Пашка юрист".
