— Что это было?
— с ужасом посмотрела я на Луну всех
Оборотней. – ЧТО ЭТО ТАКОЕ БЫЛО?
— Прошлое, —
пожала плечами Серебровласка. – То, с
чем приходится жить Этьену каждый день.
Она тяжело
вздохнула.
— Видишь ли, мы
не знали, что оборотни настолько исказят
истинную связь. То, что должно было стать
всеобщим благом, часто превращается в
грозное оружие, от которого страдают
все, в том числе и я. К сожалению, этого
уже не изменить. И потому остается только
одно: не умножать зло, а сокращать его.
Запомни это, Тая. Запомни!
— А….
Серебровласка
покачала головой.
— Ты – не Альфа,
девочка, с тебя и этого будет достаточно.
Остальное перейдет твоей дочери.
Она подошла
ближе ко мне и ласковым движением
заправила выбившийся локон мне за ухо.
—Ты заслужила
подарок. Я, к сожалению, не смогу
докричаться до твоей матери – она была
не просто человеком, но человеком,
который отрицал существование моих
детей… Но я могу сделать кое-что другое…
В качестве моего прощального подарка.
Она развернула
меня к окну, и я увидела, как по лунному
лучу ко мне шагает… мой папа.
Я ненавидела
его.
Не могла простить
за то, что он сотворил с моей мамой. За
её боль, за своё сиротское детство… за
то, что много лет думала, будто схожу с
ума – точно также как он.
—Дочка, — развёл
руки в стороны отец, и я бросилась к
нему, в ту же секунду забыв обо всем, что
так долго причиняло мне боль.
— Папа… папочка.
— Ш-ш, доча, —
меня обнимали родные руки; родной голос
ласково просил меня успокоиться – и я
снова как будто бы вернулась в свое
детство, в счастливый его период.
Ведь это папа
оставался со мной дома, когда я подхватывала
простуду. Мама не могла пропускать уроки
в школе, поэтому со мной всегда сидел
папа. Я вспомнила, как мы вместе смотрели
мультики, как мы объедались шоколадками
вместо утренней каши и вкусными шашлыками
вместо скучного супа.
А ещё папа катал
меня на своей шее и почти каждый день
приносил мне по шоколадному яйцу –
которые тогда дарили на дни рождения!
Когда я забыла
обо всем хорошем, что отец сделал для
меня?
— Папочка… —
я не плакала, нет — я скулила, чувствуя,
что вместе со мной горюют и то моё
сумасшествие, которое я много лет
тщательно ото всех скрывала.
— Это так, Тая,
ты родилась одной из нас, одной из
оборотней, — гладя меня по волосам,
произнес папа. – Но это не так плохо,
как ты запомнила. Я виноват, что не успел
объяснить тебе... Не думал, что всё
закончится так… рано и так плохо. К
сожалению, мы редко бываем счастливы в
паре с человеком: люди бояться, страшатся
нас.
— Мама страдала,
— моё сумасшествие требовало стиснуть
зубы и молчать, но я всё же нашла силы
чуть отстраниться от него и произнести
это вслух. – А потом я осталась одна.
— Я виноват,
дочка, — отец – или его
приведение – попытался
отвернуться, но я всё равно увидела
слезы, которые обильно капали на его
идеально отутюженную рубашку. – Всё,
что произошло с нами – это только моя
вина… Я не смог сдержаться…Это так
сложно, дочь — сражаться каждый час,
каждую минуту за то, что твоё по праву;
при этом сражаться ни с кем то, а с самим
собой.
— Вы ведь с мамой
любили друг друга вначале. Когда всё
пошло не так?
Отец покачал
головой.
— Во всём виноват
только я, дочка.
Папа, вытерев
ладонями глаза, грустно улыбнулся.
— Твоя мама –
слабая, ранимая женщина. Я же был мужчиной,
её мужчиной. И в том, что наш земной путь
завершился неправильно и рано – моя и
только моя вина.
