Читать онлайн Анна Замосковная - Иномирянка для министра

1. Глава 1

– Это… нечестно, – голос дрожал и срывался, сердце билось в горле, наворачивались слёзы. – Я же не виновата.

– Да кто тут о честности говорит, Леночка, – усмехнулся сидевший за массивным столом Валерий Кириллович. – Тут всё немного проще.

И он стал расстёгивать рубашку. Пуговица за пуговицей, обнажая волосатую грудь. Я зажмурилась, вдохнула и открыла глаза. Валерий Кириллович уже закончил с пуговицами:

– Или ты становишься моей любовницей. Или недостачу вешают на тебя. А это на статью потянет.

В голове было так пусто, что я не понимала, тянет это на статью или только на увольнение по статье. Но и последнее смерти подобно: денег едва хватало на съём комнаты и минимум продуктов, а если совсем без работы останусь…

Сглотнув, отвела взгляд от генерального директора.

Войдя в кабинет, я сразу заметила на краю стола бутылку виски «Белая лошадь» и два квадратных стакана. Дурное предчувствие холодком сжало внутренности, но я решила, Валерий Кириллович с замом пил… по какому-нибудь поводу. Хотя бы потому, что сейчас глубокий вечер пятницы.

– Вы пьяны, – голос стал надрывно звонким, – вы утром об этом пожалеете.

Раскрасневшееся круглое лицо Валерия Кирилловича уродливо сморщилось, из растянутого рта вырвался смех:

– Пожалею? – Он сложился пополам, хлопал ладонью по пачке бумаг, из которых выходило, что я мухлевала с отгрузкой товаров заказчикам. – Деточка, да я тебя, зелёную без опыта работы, только и взял, чтобы ты ноги раздвигала.

Я шумно вдохнула. Валерий Кириллович хохотал, брызги слюны рассыпались по документам и дорогому столу.

А я не понимала.

Я всегда скромно одета, даже в самую жару запакована чуть не до подбородка. Ни словом, ни взглядом намёков не делала. Просто работала. Надо было – училась, надо было – переделывала, надо было – оставалась допоздна.

– Но ты же намёков не понимаешь, тупая сучка! – треснул кулаком Валерий Кириллович. Его лицо густо побагровело. – Предложений тоже не понимаешь.

Он заскрежетал зубами. Я отступила на шаг. Так он серьёзно тогда на корпоративе? Я думала, он спьяну пошутил, что машину бы подарил, будь я его любовницей.

Ещё шаг назад.

– Стоять!

Ужас пригвоздил к месту. Сердце колотилось до боли быстро. И в мыслях билось: что делать? Что делать? Что делать?!

– Не надо, пожалуйста, – взмолилась сипло. – Вы мне в отцы годитесь.

Хмыкнув, Валерий Кириллович плеснул виски в стаканы. Один толкнул мне, за другой схватился сам:

– Выпей, если страшно. И иди сюда, – он похлопал себя по колену. – Можешь называть меня папой, если хочешь. Давай. – Ухмылка стала шире. – Это хорошее предложение девочка. Ты ведь понимаешь толк в хороших предложениях? Потому что когда делу дадут ход, отозвать его будет невозможно, а с судимостью тебе потом только на панель идти.

Возможно, он прав. Вероятнее всего, да. Но его багровое морщинистое лицо, дряблая волосатая грудь и запах перегара при мысли о близости с ним вызывали только рвотные позывы.

Ещё шаг назад.

– И не надо кривить мордашку, – подскочил он. – Не надо этой гадливости!

Мой локоть наткнулся на дверь. Взгляд Валерия Кирилловича изменился. Что-то такое появилось в нём, предупреждающее: пощады не будет.

Но остаться я не могла. Трясущейся рукой нащупала ручку.

– Лена, – прорычал Валерий Кириллович, выбираясь из большого кресла, – не делай глупостей. Мы одни, своё я получу. От тебя зависит, будет это приятно или мне придётся действовать силой.

Ручка провернулась, я бросилась в коридор. Помчалась к двери на лестницу. В спину неслись угрозы. Всё плыло в пелене слёз. Сквозь рёв пульса в висках я едва слышала оскорбления. «Беги-беги-беги!» – колотилось в такт сердцу.

Распахнутая дверь бахнулась о стену. Я побежала вниз. Носик туфли зацепился за сколотую плитку, я рухнула на площадку перед последним лестничным маршем. Заколка отлетела, волосы упали на лицо светло-русой волной.

– Леночка решила поиграть в догонялки, – совсем близко засмеялся Валерий Кириллович.

Ухватившись за перила, я поднялась и чуть не заорала от пробившей ногу боли. Тяжёлые шаги приближались. Закусив губу, я потащилась вниз, подпрыгивая на менее ушибленной ноге, пытаясь наступать на другую.

– Куда же ты? – насмехался Валерий Кириллович. – Или торопишься?

Он шёл следом. Не пытался догнать. Смертельным холодом в груди разливалась догадка: дверь на улицу заперта.

Но я ковыляла вниз. Ковыляла через маленький холл, где днём сидел охранник, а сейчас никого не было. К двери. На улицу. К спасению.

Толкнула её шершавое покрытие.

Дверь не поддалась.

Надавила сильнее, но она не дрогнула.

– Ну что, убедилась? – в затылок произнёс Валерий Кириллович.

И стиснул мои плечи. Рывком повернул к себе. Тошнотворный запах перегара ударил в нос. Я зажмурилась, чтобы не видеть бешеного выражения глаз.

– Не смей от меня убегать, слышишь? – Он запустил пальцы мне в волосы и сжал. Висок обожгло болью. – Слышишь?

Вдохнув, я наугад ударила коленом. Закричала от боли, но и Валерий Кириллович вскрикнул, сложился пополам:

– Ах ты…

Качнулся ко мне, слепо ловя рукой. Я метнулась в сторону, в боковой коридор. Слёзы застилали всё. Ладони гулко бились в запертые двери.

– Кто-нибудь, помогите, – шептала я, содрогаясь от рыданий и медленно осознавая: это всё – спланированная ловушка.

Меня попросили задержаться на работе.

Зам, уходя, запер дверь.

И камеры наверняка везде выключили.

Никто не поможет.

Ослабевшая рука скользнула по двери вниз, задела ручку и наткнулась на ключ. Незапертая дверь? Толкнула её – заперта. Трясущейся рукой провернула ключ.

За спиной топал Валерий Кириллович:

– Стой, тварь!

Выдирая ключ, ломая ноготь, я проскочила внутрь, в темноту. Привалилась к створке, щупая замок: простой, с поворотной защёлкой. Крутанула её, и он закрылся.

Рухнув на колени, заплакала от счастья, что замок изнутри закрывается не ключом, иначе бы не успела. Дверь содрогнулась от ударов.

– Выходи! Выходи, тварь! – Валерий Кириллович колошматил поскрипывающую дверь. – Засужу! Выходи по-хорошему!

В промежутках между ударами он крыл меня матом, а я сидела на полу, обхватив больное колено, и не знала, что делать. Телефон остался в офисе этажом выше. Слёзы текли. Душило ощущение убийственной несправедливости: я ведь просто работу искала. Работу! И всё делала хорошо, а меня теперь…

«Ничего, – повторяла про себя, – не до утра же он будет ломиться».

Валерий Кириллович поносил меня последними словами.

Заткнула уши.

Надо всего лишь продержаться. Это старый архив, тут одна дверь, окон нет.

Надо как-то выдержать это.

Просто дождаться утра.

Слёзы текли, впитывались в растрёпанные волосы.

Не знаю, сколько я сидела так, дрожа и стараясь не обращать внимания на ужасные обещания Валерия Кирилловича засудить меня, избить, заказать моё изнасилование отморозкам, чтобы осознала, какое выгодное предложение он сделал…

А потом стало тихо. И я вздохнула с облегчением.

«Всё будет хорошо», – пообещала себе.

Я ведь не полезу проверять, ушёл он или нет. Посижу до утра, а там выпустит охранник. Лучше думать об утреннем освобождении от Валерия Кирилловича. О ком-нибудь, кто выведет меня из этого кошмара. О рыцаре, в конце концов. В сказках девушек спасают прекрасные рыцари, может мне хоть раз повезти? Пусть кто-нибудь меня защитит, ведь невозможно, чтобы на Валерия Кирилловича совсем не было управы.

Или он протрезвеет и оставит меня в покое?

Зашелестел в замке ключ, щёлкнул язычок. Меня точно ударили: у Валерия Кирилловича запасной ключ! Дышать стало нечем. Онемевшая, оцепеневшая от ужаса, я смотрела, как открывается дверь в мою каморку, и молилась о спасении.

Если есть в этом мире высшие силы – помогите.

– Леночка… – пропел Валерий Кириллович, – я иду.

2. Глава 2

Ежеминутно проверять родовой браслет – это нервное. Но остановиться я не мог. Пока карета везла меня в министерство внутренних дел, снова расстегнул пуговицы и закатал рукав.

Браслет – высокий, в половину предплечья – раскрылся на ширину трёх пальцев. Того гляди станет мягким, словно ртуть, и стечёт с запястья, как когда-то стёк с руки дяди, не сумевшего подтвердить брак и сохранить за собой право главы рода.

Я запрокинул голову, но пальцами щупал и щупал с каждым днём росшую щель.

Кто и зачем придумал закон, что главами министерств могут быть лишь главы рода? Будто я поглупею, если лишусь возможности распределять магию семьи…

Тяжко вздохнув, приказал себе не думать глупостей.

Закон справедлив: только главы достаточно независимы, чтобы занимать такое высокое положение. А если глава моего рода будет решать, давать мне магию или нет, какой из меня министр внутренних дел? Я бы превратился в его марионетку.

Закон верен.

А мне не повезло.

Закрыл глаза.

Память швырнула в прошлое, в горячие степи Черундии. В деревеньку, выступившую на стороне Галлардии, поднявшую бунт против моей страны.

Запах палёной плоти обжёг ноздри. Уши наполнились стонами раненых.

Я ведь просто выполнял приказы императора.

Мятежников надо было уничтожать.

И не моя вина, что они тащили в бой детей и прикрывались ими. Артиллерийские снаряды и пули обычного оружия не ведают жалости, усилием воли их не отвести от нежелательной цели.

…Старый шаман с запечённым солнцем лицом сидел среди посечённых шрапнелью детей. Они страшно стонали. А шаман выстукивал мерный ритм колотушкой, украшенной косичками и перьями.

Казался таким спокойным.

Но когда он открыл глаза, меня объял животный ужас, внутри всё сжалось.

В глазах старика – обыкновенных, человеческих – была сама вечность. И он, под ритм разукрашенной колотушки, коверкая наш язык, сказал:

– Ты любишь власть. И власть твоя при тебе, лишь когда у тебя есть жена. Не жить твоим жёнам, не ходить по земле, не питать твоё сердце чёрной силой. Смерть отнимет всё, что ты любишь. Закроет дорогу, о которой ты грезил с малых лет. И пока та, которую ты полюбишь, не отдаст за тебя жизнь, не знать тебе прощения за пролитую кровь, не ведать покоя.

Тогда я не поверил. Я был главой рода, а передо мной – сумасшедший старик без магии. Он умер в лагере для пленных.

Вскоре после этого глупо умерла моя вторая жена.

За ней третья.

После смерти четвёртой я уже не мог отмахиваться от безумных предположений о проклятии и стал искать информацию по архивам.

Неожиданно помог старший принц Охтандии – Локкери. Их королевский род, Херинфардские, древнейший из владеющих родовой магией. Он-то и рассказал, что до появления родовой магии в нашем мире было иное, исконное колдовство. Его нашим волшебством не переломишь и не переиначишь, а развеять можно только исполнив условие отмены, вкладываемое в узор магии для равновесия.

Принц Локкери научил, как увидеть стянувшую меня сеть шаманского проклятья. Теперь, стоило закрыть глаза и настроиться, я ощущал, видел пронизывающее меня чужеродное колдовство. Оно проросло, точно плесень, и спасения от него не было. Никакие снадобья, родовые боевые заклятия, даже прохождение через тени, даже чёрное пламя Бездны извести его не смогли.

Я точно рыба на крючке. И если его вырвать, то вместе с внутренностями, оставив меня подыхать в муках. Потеряв первую жену, Талентину, я едва выкарабкался. И знаю: если второй раз полюблю, смерти любимой не переживу. Пусть ни одна из последующих трёх жён не тронула сердце, внутри холодело от мысли снова испытать подобную боль…

Но сколько ни искал, не нашлось шамана, который владел бы этой проклятой древней магией, уничтожавшей мою жизнь. Ведь я даже умирающую или больную женщину в супруги взять не могу – браслет таких не принимает. И что теперь, делать? Обрекать кого-нибудь на смерть? Фактически самому убить?