Анна отвела взгляд, не в силах больше смотреть на парня в капсуле. Она закрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание, но в её голове крутились только слова Аластора.
– Зачем вы это показываете мне? – резко спросила она, её голос дрожал. – Я… Я ничего не могу сделать…
Аластор наклонился к ней, его взгляд был пронизывающим.
– Мастер жил в то время, когда эту болезнь удалось победить, – сказал он. – Его записи – единственное, что у нас есть. Он изучал эту чуму, пытался выявить её причину и найти лекарство. И дневник… Если мы не переведём его, все эти силестины погибнут. И не только они.
Анна посмотрела на него, её сердце бешено колотилось. Она пыталась подобрать слова, но не могла. Зал с больными силестинами, их страдания и отчаяние оставили её без сил.
– Ты думала, что это просто игра? – продолжал он, его голос был как удар. – Нет. Это не только твоя жизнь. Это судьба всего мира. Ты можешь ненавидеть меня, можешь считать, что я хочу использовать тебя. Но если ты уйдёшь сейчас, ты оставишь их умирать.
Её взгляд снова упал на капсулы. Она не могла поверить, что от неё могло зависеть столько жизней. Всё внутри неё кричало, что это слишком большая ответственность, что она не может этого вынести. Но слова Аластора резонировали в её голове, заставляя задуматься.
– Что вы от меня хотите? – наконец спросила она, её голос был слабым.
– Чтобы ты сделала то, что можешь лучше всего, – сказал он тихо, но твёрдо. – Чтобы ты перевела этот дневник. Это всё, что я прошу.
Анна стояла, её плечи ссутулились, а взгляд метался между капсулами, в которых мучились больные. Её сердце сжималось от боли, но она не могла отвести глаз. Сцена, разворачивающаяся перед ней, словно отпечаталась в её сознании, и слова Аластора эхом разносились в голове.
Она медленно повернулась к нему, её глаза блестели от слёз, но голос звучал твёрдо.
– Почему вы не сказали мне раньше? Почему скрывали это? – её слова прозвучали как обвинение.
Аластор смотрел на неё долго, его взгляд был напряжённым, словно он взвешивал каждую свою мысль. Он увидел, как её губы дрожат, а дыхание становится прерывистым, как тяжело ей даётся понимание, что её действия могут решить судьбы других. И наконец он заговорил.
– Из-за этого, – сказал он тихо, но его голос был твёрдым. – Я не хотел, чтобы ты несла этот груз. Никто не заслуживает такой ответственности, тем более чужой для себя.
Анна смотрела на него, её брови были хмуро сведены, а губы сжаты. Она стиснула кулаки, чувствуя, как злость смешивается с болью.
– И что теперь? – горько спросила она. – Теперь, когда я всё знаю, будет ли мне легче жить с этим?
Аластор чуть склонил голову, его взгляд стал мягче, но от этого он не терял своей проницательности.
– Ты уже знаешь ответ, Анна, – сказал он. – Я хотел этого избежать. Но ты увидела это и теперь решение остаётся за тобой.
Анна сжала зубы, её голос задрожал, но она старалась говорить твёрдо.
– Это проблемы вашего мира, не моего! – почти выкрикнула она, отступив на шаг. – Я хочу лишь одного – найти в дневнике способ, как мне вернуться домой. Всё остальное меня не касается!
Её слова повисли в воздухе, как удар. Но вместо того чтобы разозлиться, Аластор лишь внимательно посмотрел на неё. Его глаза сузились, и в них появилось что-то, что заставило её замереть.
– Не верю, – сказал он наконец, его голос звучал тихо, но в нём слышалась горечь. – Не верю, Анна, что ты можешь быть такой жестокой.
