Первым делом – комната. Это был его ритуал, его способ заземления. Он не просто убирал, он вылизывал свое пространство до состояния хирургической стерильности. Кровать была заправлена с армейской точностью, покрывало лежало без единой складки. Он протер влажной салфеткой идеально чистый стол, убедившись, что на поверхности нет ни пылинки, ни отпечатка пальца. Поправил стопку книг, выровняв их по линейке. Проверил положение ручек в стакане – строго параллельно. Осмотрел пол – ни соринки. Каждый предмет занимал свое единственно верное место. Этот тотальный контроль над небольшим участком физического мира давал ему иллюзию контроля над хаосом всего остального. Сегодня это было особенно важно – как подтверждение того, что он снова «в норме».
Закончив с комнатой, он прошел в ванную, выполнил стандартные гигиенические процедуры – быстро, эффективно, без лишних раздумий. В зеркале на него смотрел привычный Марк – спокойное, чуть отстраненное лицо, холодные глаза без следов вчерашней тревоги. Маска была на месте, сидела плотно.
На кухне он налил себе кофе из машины, проигнорировав оставленный кем-то на столе недоеденный бутерброд и грязную чашку. Мать появилась из своей комнаты, уже одетая для работы, с недовольным выражением лица. Она бросила на него короткий оценивающий взгляд, поджав губы, но ничего не сказала. Марк тоже молчал, сосредоточенно потягивая кофе. Тишина была напряженной, но привычной.
Он допил кофе, сполоснул чашку – единственный акт поддержания порядка вне своей комнаты – и направился к выходу. Рюкзак уже ждал у двери, собранный с вечера.
Когда он уже обувался в прихожей, из кухни донесся голос матери – негромкий, но пропитанный ядом:
«Опять убегаешь, не поговорив? Хоть бы раз спросил, как дела, нужна ли помощь. Только о себе и думаешь».
Марк замер на мгновение, завязывая шнурок. Еще несколько дней назад такая реплика, возможно, вызвала бы у него приступ глухого раздражения или даже ответную колкость. Но сейчас он не почувствовал ничего. Абсолютно ничего. Словно белый шум. Он молча закончил со шнурками, выпрямился, накинул рюкзак на плечо и открыл входную дверь.
Он вышел из квартиры, не обернувшись, не ответив. Ее слова остались висеть в затхлом воздухе коридора, не достигнув цели. Система была полностью восстановлена. Марк шел в школу – спокойный, собранный, готовый к новому дню манипуляций и контроля. Бумажка в паспорте и воспоминания о подворотне были надежно убраны в архив. До поры до времени.
Обычный маршрут к школе пролегал мимо той самой автобусной остановки, где часто кучковались старшеклассники. И сегодня Марк издалека заметил знакомые фигуры – Анд и Дуара. Картина была почти идентичной той, что он наблюдал несколько дней назад, но с одним отличием: сегодня Дуара не просто выглядела расстроенной, она была в ярости. Ее руки были скрещены на груди, она стояла вплотную к Анду и что-то говорила ему низким, злым голосом, активно жестикулируя. Анд выглядел еще более жалким, чем обычно – бледный, испуганный, он что-то лепетал в ответ, то и дело бросая панические взгляды по сторонам, словно ища пути к отступлению.
Марк замедлил шаг, внутренне готовясь. Он сразу понял – Анд опять где-то накосячил и, судя по его панике, не успел или забыл предупредить Марка, какую новую легенду он скормил своей девушке на этот раз. Испытание. Что ж, он готов. Вчерашний сеанс самоанализа вернул ему холодную уверенность. Он справится.
