– Конечно, я вас понимаю, но медицина есть медицина.
– Вы думаете, я ничего не осознаю и не понимаю, где нахожусь? Но ведь это может произойти с каждым. И если человек до этого не дожил, он лишился чего-то, ему непонятного… ранее неизведанного.
Петр Иванович хотел возразить, но больной продолжал:
– Главная медицина, Петр Иванович, – в нашей голове, а все остальное – «от лукавого».
– Вы твердо так считаете?
– Вы намекаете на некую грань сумасшествия… А ведь по большому счету именно за этой перегородкой я чувствую свое лучшее состояние, собственное осознание… и даже выход…
– Выход?
– Да-да… Когда мы снимаем сами же придуманные иллюзии, мы ближе к здоровью… к истине…
– Мне трудно это понять.
–Вы знаете, это прозрение… все это началось сравнительно недавно, несколько лет назад. Я будто приглянулся высшим силам, и они начали со мной разговаривать и пояснять окружающее… А вот эта самая медицина… просто смешно… надменно определила в этом мою болезнь…
– Но согласитесь, – начал было собеседник…
– Да-да. Я понимаю… более того, мне стало предельно ясно, что сама медицина – однобокая и примитивная.
– Вполне возможно, – улыбнулся Петр Иванович.
– Вы не верите, но она заставляет меня отказаться от влияния этих сил, а ведь то, что мы видим вокруг, – обман или воображение надломленного сознания нашим ложным восприятием…
– Я опять не очень вас понимаю, Михаил Александрович.
– А тут понимать нечего… Вот к примеру, у вас, Петр Иванович, большие способности к живописи, особенно при восприятии пастельных или акварельных цветов, а вы об этом не знаете и даже не догадываетесь… Я это сразу увидел, посмотрев на вас и вашу реакцию на живопись… Я всегда ярко вижу все впечатления от увиденных кем-то настоящих красок…
– Да, я люблю смотреть на нежные переходы цветовой гаммы, но сам… никогда не брал в руки кисть и даже карандаш…
– Вот видите… в этом вся суть… Мы не знаем себя, не знаем, что хотим, будто кто-то нас постоянно обманывает, завлекает страстями, кажущимися нам необыкновенной свободой, а в зрелом возрасте жизнь нам кажется некой бессмысленной увядающей чередой событий… Но мы при этом очень часто не понимаем и не знаем, что от нас требует душа или связанный с всей вселенной тонкий мир предначертания при появлении собственного «Я».
Петр Иванович молча впитывал слова приятеля, который размышлял:
– Что-то нам по жизни очень нравится, мы откладываем «на потом».Мол, сначала надо выучиться, обзавестись семьей, обеспечить хороший быт, даже о интересующей нас работе забываем, трудимся где попало, лишь бы побольше заработать… Часто откладываем свои самые заветные мечты на будущее… А будущее в этих условиях – это плод собственного искажения действительности, не более того, его просто не будет… Существует реально только то, что сейчас… в данную минуту… Это и есть жизнь настоящая, а не иллюзорная… в будущем… или в прошлом… Человеку трудно вообще осознать, что жизнь ограничена во времени… И вот настает момент, когда он это осознает, но силы уже не те, что в молодости, и не подкрепленные ничем мечты моментально угасают…
– Наверно, вы правы…
– И вот тот, кто являлся мне раньше во сне в сиреневом цвете, говорил это… Он, конечно, не говорил речью, но как-то в тишине внушал… Правда, многого не досказал… с ним хочется продолжать общаться…
Михаил Александрович продолжал, немного прикрыв глаза:
– Но это все происходило на грани поиска себя, хотя немного было страшно… с этими силами нельзя поравняться… Он менял мои мысли и желания под каким-то непонятным чувством страха и напирал сверхъестественной волей.
