– Может, это и переутомляет вас?
– Вовсе не переутомляет, даже страхом вселяет некий покой и понимание своего «Я».
– Вы так считаете?
– Я не считаю… Я знаю и чувствую это давно, а последнее время особенно остро… Это подобие какого-то демона, он все время меня настраивает на свою волну, и медицине и еще многим другим кажется, что я действительно вижу… не так, как раньше… А меня это обогащает и… воодушевляет, а многим окружающим я кажусь нелепым…
– Может, тут какая-то религиозная основа?
– Если бы мы жили в прошлом веке, то это было бы возможно… Религия не противоречит всему этому, и я православный человек. Но для меня сегодня религия – мои краски… Они – мое «Я»
– Странно. Вы действительно так себя ощущаете?
– Утром, когда лежу после сна и думаю, как все просто в жизни. Но почему нас кто-то отвлекает и заставляет заниматься другим – неестественным… ненужным… А как прекрасно живется птице! Когда хочет – поет, когда хочет – вьет гнездо и потом улетает на другой конец земли… Ищет свои постоянно меняющиеся краски и наслаждается жизнью.
Пожилые люди услышали за спиной шаги и обернувшись.
– Насилу вас нашел. Вы просто бегаете, как молодые, – выдохнул Игорь Михайлович.
– Ну, что сказал доктор? – невозмутимо произнес отец.
– Все нормально… Но через десять минут у тебя процедуры.
– А-а… Ну, пойдемте обратно, – как-то безнадежно продолжил Михаил Александрович.
– Игоряша, я забыл у тебя спросить: как там ведет себя Лола?
– Мама справляется с ней, они даже подружились.
– Лола не может не подружиться… Я скучаю по ней… Мне кажется, в ее глазах столько слов и красок, они всегда наполняют меня.
Петр Иванович вдруг невольно почувствовал, что после этих процедур, когда их бесполезное, как считает больной, действо будет закончено, Михаил Александрович вновь будет страдать, ощущая безысходное одиночество.
– Завтра я обязательно забегу к вам часам к 17, у меня тут недалеко назначены переговоры в середине дня, – произнес он.
– Прекрасно! Буду вас ждать.
– И непременно захвачу маленькую бутылочку коньяка…
– Ну, это ни к чему, врачи против, – вставил Игорь Михайлович, он знал о пристрастиях отца.
– Игоряша, не горячись! Немного не повредит никогда.
На этой позитивной ноте будущей встречи они попрощались, и Михаил Александрович пошел в палату.
6
Возвращаясь после посещения больного, оба мужчины также долго молчали в машине, и каждый думал о своем.
Вспоминая последние слова приятеля, Петр Иванович думал в влиянии близких и своей бывшей жены.
«Вот, если бы она была рядом, мог ли я также рассуждать и думать – и тем более подружиться с Михаил Александровичем? Нашлась бы масса дел и занятий, которые оградили и в то же время ограничили мою свободу размышлений, не говоря уже об интересующем меня общении… Хорошо ли это? Или не очень? В то время я даже бы не задумывался об этом… »
Петр Иванович вдруг вспомнил слова своего весьма скучного и необщительного тестя:
«Если что-то непонятно в обществе, посмотри и сравни, как это делается в живой природе более низшими существами – животными… Они ведь – как дети, ведомые не только разумом… Противоположные особи, самцы и самки находятся вместе, только когда надо размножиться и вырастить детей, а потом жизнь их разводит и делает в остальное время даже далеко не друзьями».
Он попытался проанализировать разговоры с новым приятелем:
«Михаил Александрович близок к детскому восприятию жизни… он спокойно, не раздумывая, отвергает то, что не принимает душа… и радуется больше природному инстинкту… Его сознание не ломает естество и само существование в этом сложном мире природы…»
