Александр Владимирович встал и в наступившей тишине торжественно произнес:
– Слово для поздравления предоставляется самому заслуженному среди нас воину, принявшему первый бой младшим лейтенантом на батарее легендарного капитана Флёрова. Этот младший лейтенант прошел со своими «катюшами» всю войну и закончил ее на Дальнем Востоке разгромом Квантунской армии в звании гвардии подполковника. Прошу вас, Яков Моисеевич…
В темно-синем костюме, старомодном, но ладно сидевшем на нем, Яков Моисеевич поднялся и совсем не торжественно, а очень искренне поздравил всех с великим праздником. Наградные планки панцирем прикрывали его грудь, и поверх них красовались ордена «Славы» всех степеней. Статус этих орденов нам объяснил сидевший рядом военный, перечислив названия других орденов и медалей. Воодушевленный нашим восхищением, он рассказал про капитана Флёрова и о том, что усы Яков Моисеевич носит с сорок третьего года как отличительную особенность гвардии.
После застолья начались танцы: Слава постарался блеснуть своим умением, но и Яков Моисеевич, красиво вальсируя, был на высоте. Церемонно испросив разрешения у мужа, он пригласил меня, и я кружилась, глядя в добрые карие глаза.
Избавившись от опеки Игоря Олеговича, я продолжила начатую работу и обнаружила на заводе серьезные нарушения технологического цикла, чем уберегла армию от бракованной продукции, а руководителей – от больших неприятностей. С помощью нашего начальства им удалось представить всё как вовремя исправленную ошибку, и, думаю, эта «ошибка» стоила руководству завода очень дорого… Моя работа была отмечена благодарностью в трудовой книжке и солидной премией.
Примерно через месяц меня вызвал Александр Владимирович и с мрачным видом указал на кресло.
– Присаживайтесь, Ирина Юрьевна, и объясните, как это вы, умная женщина, допустили такую оплошность?
Я замерла в растерянности…Так же сурово он продолжил:
– Работаете у нас почти три года и, не имея своего жилья, не удосужились даже встать в очередь! – Увидев мое замешательство, он рассмеялся. – Успокойтесь, я пошутил, наверное, не очень удачно. Город выделяет нам однокомнатную квартиру, а ваша семья, по словам Якова Моисеевича, самая нуждающаяся. Он знает, за кого просить, и обычно его просьбы учитываются. Так что придется нам срочно оформить это задним числом.
Он дал мне бумагу, и под диктовку я написала заявление о постановке в очередь на квартиру. С размашистой своей подписью Александр Владимирович убрал заявление в сейф.
– Думаю, всё будет нормально, идите работайте.
Я вышла, не веря в такое счастье и, чтобы не сглазить, никому ничего не стала говорить, даже мужу…
Через неделю ко мне подошла Ангелина Павловна – наш «профком», подчеркнуто интеллигентная дама, и, сознавая важность своей роли в этом событии, произнесла:
– Ирочка, в пятницу, к четырнадцати часам, вам надлежит явиться в горисполком для получения ордера на квартиру, – благосклонно кивнув, она удалилась.
Новость моментально облетела оба отдела, и все от души меня поздравляли, шутливо напрашиваясь на новоселье. По пути домой я поделилась своими мыслями с Людмилой Алексеевной.
– Как-то неудобно получается, работаю недавно, есть, наверное, и другие…
– Если и есть, то нуждающиеся в более серьезном улучшении. К тому же все знают, что ты в фаворе у начальства.
Ее слова задели меня, но не хотелось портить настроение выяснением нюансов. С порога, подхватив Жанну и обнимая мужа, я сообщила, что у нас будет своя квартира. Жанна, видя мою радость, счастливо смеялась, а Слава недоверчиво качал головой. Только когда с ордером на руках мы взяли в домоуправлении ключи и осматривали квартиру, он с восхищенным недоумением вымолвил:
