Но пока можно пользоваться сломавшимся миром, чтобы получать то, что мне нужнее всего, не изобретая сложных путей.
Горячая ладонь гладила меня по спине, ее тепло проникало под кожу и согревало сердце.
Конечно, я не верила ни в какую защиту и помощь. Уедут и ладно. Сама справлюсь. Надо быть какой-то совсем другой женщиной, чтобы уметь встряхнуть лапками и встать с несчастным видом, чтобы тебя спасли. Я так никогда не умела. Даже папа не носил меня на руках и не качал на коленях, когда я была маленькая.
Сердце немного успокаивалось. Судорожно сжатый комок закаменевших мышц становился тем, чем бывал большую часть времени — трепыхающейся бабочкой. Все еще не то, чему стоит находиться в человеческой груди, но уже получше, ближе к норме.
Я наконец смогла глубоко вдохнуть.
Чуть отстранилась:
— Спасибо. Но, представь, я пошла за шоколадками и умудрилась именно их не купить.
— Я схожу куплю, когда Марк вернется, — Дима медленно пропустил мои волосы сквозь пальцы и неожиданно поцеловал меня в сухие, опаленные внутренним жаром губы.
В какой-нибудь мелодраме мы после этого уже катались бы по дивану, срывая с себя одежду и сливаясь в неистовой страсти. Но в сошедшей с ума реальности этот поцелуй так и остался безмолвным утешением, таким же невинным, как объятия сильных горячих рук.
— У тебя тоже нет кипрской симки, ты не можешь послать смс, — пожаловалась я. — А теперь без них никак, будет штраф.
— Ничего страшного, от одного штрафа не обеднею. Да и не будет тут никто зверствовать, если ты правда не имел возможности послать эту смс. Ты просто не привыкла. Южная Европа вообще очень расслабленная. Была когда-нибудь в Италии, Испании? Сроду никто ничего вовремя не делает и не парится по этому поводу. Спроси, вон, у Марка, когда вернется.
Марк вернулся через полчаса. Я все еще сидела на коленях у Димы, словно и у меня, и у него не было других дел. Случись это все в других обстоятельствах, я бы, конечно, сдалась и начала его целовать, заваливать на диван и расплачиваться за эту близость и спокойствие универсальной женской валютой. Что я могла ему еще предложить, кроме себя самой?
Но перевернувшийся мир и дикое наше знакомство выдали мне разрешение не быть такой, как обычно. Не быть удобной или соответствовать ожиданиям.
Сам пришел, сам предложил, я не просила.
— Тридцать пять тысяч, вылет завтра, — сообщил Марк, стаскивая кроссовки.
— Ты слышал, что уже все закрывается, полный локдаун, карантин, никаких перелетов, мы все умрем? — весело поинтересовался Дима. — Ириску нашу довели своей паникой, отлавливал по всему острову.
— Эй… — я ткнула его кулаком в плечо. Перед Марком было немного стыдно за свою истерику.
— Неважно, разрешение на вылет есть, это частный борт, — Марк налил воды и жадно выпил два стакана подряд. — Ириска молодец, я видел сегодня, как взрослые мужики рыдают в голос и бросаются на окружающих.
— Видишь, ты молодец, — стиснул меня Дима.
Он отчетливо повеселел от новостей.
— Рейс в Римини? Или куда? — уточнил он.
— Пока в Афины, к сожалению. Но там большой хаб, скорее всего найдется что-нибудь и до Италии.
— Еще за тридцать пять?
— Это в рублях? — наивно спросила я.
Марк поперхнулся водой из третьего стакана и долго не мог решить, кашляет он или смеется. Димка тоже уткнулся мне в плечо и трясся.
— Ты восхитительная оптимистка, Ир…
— По-моему, отсюда даже бизнес на регулярке дороже стоит.
