Искупление страстью - страница 14

Позади раздался самодовольный голос:

– «Нет книг нравственных и безнравственных. Есть книги, написанные хорошо и написанные плохо». – Я повернулась: парень с последней парты потрепал себя по каштановым волосам и, лениво потягиваясь, ухмыльнулся. – Мы точно не будем обсуждать дерьмовые книги. Верно, профессор?

– Как и снобов, которые не читали у Уайльда ничего, кроме его знаменитого «Портрета», – парировал Ричардсон без единой эмоции. – Но вы правы, мистер Картер, позиции героев Уайльда относительно нравственности весьма неоднозначны. Я засчитываю ваш ответ. Кто-нибудь еще?

Я на секунду зажмурилась. Неплохо, профессор. Парень с последнего ряда явно пытался похвалиться перед однокурсницами знаниями, но девушки все так же неотрывно смотрели на Ричардсона. А я словно отключилась, рассматривая свои пальцы. Когда я проваливалась в размышления, то уплывала далеко-далеко. Нравственность… Интересный выбор темы. Преподаватели любят рассуждать о вечном, о добре и зле. Типичная университетская программа. Но что для профессора значит нравственность?

– Мисс Дэвис. Ау, вы с нами? Есть что сказать? Привести цитату?

Взгляды устремились на меня. Думай, Астрид, думай… Время, проведенное в луксонской библиотеке, не могло пройти даром.

– «Когда наши чувства обращаются на нас самих, в короткое время происходят странные явления: нравственные перевороты совершаются по законам быстрого действия».

– Бальзак… – Ричардсон хмыкнул. – Любопытно, мисс Дэвис. Как вы понимаете эти слова? Растолкуете для нас цитату?

Либо он проверяет меня, либо не такой уж хороший преподаватель. «Утраченные иллюзии» – основа зарубежной классики! Но, стоит отметить, профессор умело провоцировал дискуссию и удерживал внимание аудитории.

– Хм… – Я снова сосредоточилась на своих пальцах. – Мы часто меняем нравственные ориентиры, когда дело касается нас. Например, вы можете спокойно смотреть, как кому-то причиняют боль, но если обидят вас, вам будет не так весело.

Смущенная, я выпрямила спину и посмотрела Ричардсону в глаза. Смущение стало сильнее, но я не отворачивалась. Впитывая каждой клеточкой стыд, я терпела и словно освобождалась от оков своих эмоций.

– Буду стоять и смотреть? – уточнил профессор. В тоне сквозила усмешка, бровь вызывающе приподнята. Банальный трюк, чтобы заставить меня растеряться, но я ответила прежде, чем считала манипуляцию.

– Необязательно вы. Таким образом легче привести пример.

– Ох, а я подумал, что произвожу впечатление монстра! – Ричардсон хрипло рассмеялся. Его улыбка ослепительна, но глаза слегка прищурены. Затаившийся зверь – ассоциация пришла молниеносно.

Студентки захихикали, а я прислонила ладони к щекам, пытаясь остудить кожу, и уставилась на свои дрожащие колени. Умничать не стоило, я с юности знала, что у мужчин хрупкое эго. Мне следовало поддержать цитату из «Портрета Дориана Грея» или притвориться глупышкой, едва одолевшей школьную программу, а не привлекать внимание.

– Благодарю. – Ричардсон резко отвернулся: я перестала его интересовать. Он кивнул девушке с первого ряда: – Вы, мисс Стоун. Теперь ваша очередь. Нравственность – это?..

До конца лекции оставалось десять минут, и три студентки активно спорили о нравственности в пьесе Шекспира «Гамлет». Если простая тема вызвала такую жаркую дискуссию, что будет, когда мы перейдем к конкретным произведениям? Курс определенно мне нравился. Профессор Ричардсон заставлял нас думать нестандартно, задавал неудобные вопросы и с довольным видом наблюдал за спором, не принимая чью-либо сторону. Профессор лишь изредка добавлял свои комментарии, и в итоге студенты поблагодарили друг друга за обсуждение, а также приняли доводы оппонентов. Дерек Ричардсон управлял беседой и не навязывал свое мнение. Он не только красив и харизматичен, но и умен.