- Ох, да что рассказывать, – тут же потемнел лицом кондитер. – Всё уж рассказал. Я утром пришел, а она в подсобке… мертвая. Лежит на мешках с мукой, и лицо такое светлое, счастливое. Это уж потом дознаватели сказали, что без белья она была, а на теле эти… физические жидкости…
- Физиологические.
- Да-да. Стало быть, амуры она крутила в лавке моей. И то сказать, а где ей еще крутить-то было? Дома-то родители да брат с сестрёнкой. Муку я, правда, выкинул… Да и узнал бы раньше – не поздоровилось бы ей. А сейчас что уж говорить…
- А дверь закрыта была?
- Открыта. Но это и не удивительно – утро уж было. Обычно на ночь девушки мои запирают на засов, а булки всякие через окошко отпускают. Стражники же каждую ночь к нам заглядывают за перекусом. Так может, это стражник и был какой, а?
- А Элиса магом была?
- Небольшим совсем. Огневиком. Ничего не умела, только огонь в печи разжечь, но и то хорошо. Я ей за это доплачивал. Оттого она на ночь чаще других и оставалась, что можно было крем ореховый в печь поставить и совсем на слабом огне держать… Тогда он нежный получался, такой гладкий… Эх, жалко девчонку, как же жалко!
Карл кивнул, протирая витрину ладонью. Дождь закончился. Во дворец? Поздно уже. Спит его величество. К нему лучше вечером. Домой тоже не хочется, там пусто и пыльно.
- А положите мне, уважаемый, самых лучших пирожных, – попросил он. – И ваших известных пирожков с яблоками тоже.
Андрэ, вроде бы, любит пирожки. Или нет? Ну что-то же должен любить шестилетний парнишка? Сладкое все дети любят!
Полчаса быстрого шага по лужам, промокшие ботинки, мучительные сомнения… и вот он уже стоит у небольшого домика с белыми деревянными ставнями, замечая, что яблоня совсем исчахла – надо бы срубить ее, пока не упала, и качели висят криво, а у лавочки перекладина сломана. Нет здесь мужика. Это и радовало, и печалило. Постучался в двери. Хотя дом принадлежал ему, право сюда входить, как хозяин, он потерял давно.
Дверь открыла молодая рыжеволосая женщина с живыми черными глазами. Она серьезно поглядела на растерявшегося вдруг мужчину и молча сделала шаг назад, пропуская его в дом.
- Папа! – раздался восторженный вопль, и в живот Карлу с силой влетел рыжий вихрь. – Папа пришел!
- Привет, Андрэ, – засмеялся мужчина, прижимая к себе мальчика. – Ты все растешь и растешь, скоро меня догонишь! Я тебе пирожных принес!
- Папа, а у меня качели сломались!
- Я видел, я посмотрю. Давай чай пить!
Когда Жаклин Рюссоле принесла в гостиную поднос с чайником и чашками, Карл уже крепко спал на диване. Женщина грустно улыбнулась, уложила его поудобнее, сняла с мужа ботинки (мокрые насквозь, что за человек! Так и простудиться недолго!) и укрыла одеялом. Как всегда. Погладила украдкой по непокорным кудрям и прошептала опечаленному сыну, что папа устал на работе, а чай можно попить и в кухне. Зато им пирожных больше достанется.
15. Глава 14. Подозрения
Карл проснулся ближе к вечеру, что было для него совершенно невероятно. Обычно он спал урывками, то и дело просыпаясь, или вовсе просто дремал, проваливаясь в серую муть, а чтобы так спокойно – и не помнил, когда. От запаха капустного супа закружилась голова и заурчало в животе.
- Выспался? – насмешливо спросила Жаклин. – Иди обедать, засоня. Андрэ без тебя суп есть отказывается.
Карл задумчиво поглядел на свои ноги – из дырок в носках выглядывали большие пальцы ног. Стыдно. С его жалованьем он мог бы каждый день себе новые носки покупать, но зачем? Кто видит его ноги? Теперь было неловко. А где, кстати, его ботинки?
