– Я росла с двумя братьями, – пояснила она, – Марк и Данни, конечно, очень заботятся обо мне, но скорее спихнут с лестницы, чем подадут руку.
– И скорее спихнут с лестницы любого потенциального ухажера, чем позволят ему подать вам руку, не так ли? – хмыкнул Гроус.
Алиона не ответила, хотя вдруг осознала, что это было правдой. Братья, особенно Данни, поднимали на смех любого, кто проявлял к ней симпатию. А она, видимо, так и не успела влюбиться, чтобы почувствовать желание противостоять им.
Гроус скрутил Ковролет в рулон и аккуратно уложил в неглубокий ров. Огляделся, будто запоминая место, а затем подхватил большую часть чемоданов и предложил Алионе следовать за ним. Сгорая от любопытства, но умудрившись удержаться от вопросов, она взяла оставшийся багаж.
Пока они шли, ее голубое платье путалось в траве. Синий же тулуз Гроуса эффектно скользил по колосьям, благодаря гладкой ткани.
Несмотря на неудобства и сухую землю, что пыталась забраться в туфли, Алиона успела поразмышлять и ответить себе на некоторые вопросы.
Поскольку они достигли Морланда незаконным путем, приземлиться на официальную посадочную площадку для ковров-самолетов или прямо в городе, на глазах у всех, они не могли. Поэтому Гроус избрал столь безлюдное и удаленное от цивилизации место. Что ей не было понятно, так это куда они теперь направлялись и каковы были дальнейшие действия.
Вскоре они вышли на уходящую вдаль серой змейкой пустынную дорогу.
– Будем ловить машину? – не выдержала Алиона.
– В некотором роде, – загадочно отозвался Гроус.
Вытянув вперед руку, он что-то пробормотал, схватил воздух – это всегда сопровождалось каким-то кровожадным, паучьим движением его пальцев – и дернул на себя невидимую веревку.
Алиона принялась оглядываться, ожидая чего-то, но воздух, казалось, застыл, точно густой йогурт, обволакивая все вокруг: ни звука, ни движения. Солнце нагревало асфальт, от которого исходил жар. Хотелось пить.
Вдруг Алиона почувствовала вибрации. Скоро земля задрожала гораздо ощутимее, и Алиона крепче сжала ручку чемодана. Нарастающий гул обещал появление самолета, не меньше. Однако, наконец, из дрожащего горячего воздуха перед ней и Гроусом возник серебристый автобус.
Дверь в передней части его открылась, и путешественники увидели тучного темнокожего водителя в очках с очень толстыми стеклами.
– Залезай, чё стоим? – произнес он с, как показалось Алионе, жутчайшим акцентом.
Язык Морланда практически не отличался от языка Фентерры, но вот произношение сразу выдавало происхождение. Хорошо, что Норбергия располагалась рядом с Фентеррой, и говор отличался не так сильно. Не живший там человек и вовсе не заметил бы разницы.
Гроус позволил Алионе зайти в автобус первой, сам же сперва загрузил багаж в специальное отделение, а затем поднялся следом.
Она прошла вперед по салону. Гроус сначала расплатился с водителем и получил билеты. Комфортабельные кресла обещали славную поездку. Пассажиров было немного, все они расположились на местах впереди, большинство спало. В самом конце сидел мужчина в желтовато-серых пальто и шляпе. Лицо его невозможно было разглядеть из-за поднятого ворота.
Алиона же села на свободное кресло в центре, но из динамика тут же раздался грозный голос:
– Ваши места номер двадцать семь и двадцать восемь.
Закатив глаза, Алиона пересела. Автобус тронулся. Почти сразу рядом с ней приземлился Гроус.
