Испанская дочь - страница 21

Я открыла чемодан с его вещами. Брюки, жилеты, нижнее белье – все это покоилось аккуратными стопочками, как будто он только что сложил вещи и куда-то отлучился. Отдельно лежали галстуки-бабочки всевозможных размеров и цветов, которые я для него покупала. Таким Кристобаль был во всем – любившим порядок и предсказуемость. Я попыталась представить, как он бы поступил, если бы я, а не он, погибла на этом пароходе? Вернулся ли бы он в Испанию? Или отправился бы дальше, в глубь чужой, неведомой страны, дабы исполнить предсмертную волю жены? Впрочем, какое бы решение он ни принял, ему приходилось бы намного легче. Он был мужчиной – а значит, был в большей безопасности. Любой человек лишний раз подумает, прежде чем напасть на него. Мужчины по-любому лучше дерутся. Вот почему даже такой миролюбивый и интеллигентный человек, как Кристобаль, смог дать отпор злодею. Он оказался намного сильнее и крепче, нежели я могла подозревать. Я представила его плечи – намного шире моих, – его уверенную походку, настолько непохожую на мелкие осторожные шажки, которыми принято передвигаться женщинам…

И тут у меня в голове вспыхнула идея. Я достала из чемодана мужнины брюки. Они, конечно, оказались широки, но если чуточку подогнать, то вполне на меня сядут. Я всегда была от природы худощавой и такой высокой, что, когда меня приглашал танцевать кавалер небольшого роста, мне приходилось сутулиться и даже слегка сгибать колени. И у матери моя манера держаться всегда вызывала возмущение.

– Выпрями-ка спину, – требовала она, отводя мне назад плечи. – Неси себя с гордостью. Мужчины любят уверенных женщин.

– Но я совсем нескладная. Кому я такая нужна! – отвечала я. – Взгляни на мои руки. Им, кажется, и конца-то нету!

– Чушь какая! С таким телом из тебя бы вышла прекрасная танцовщица.

Вот только меня никогда не увлекало фламенко. Моим призванием всегда была кулинария.

В юные годы я больше всего боялась, что меня выдадут замуж за какого-нибудь коротышку. И вздохнула с великим облегчением, когда мама представила мне Кристобаля, который оказался на пару-тройку сантиметров выше меня.

Я пригляделась к своему отражению в зеркале. Брови у меня изначально густые, и если их еще несколько дней не выщипывать, то они вполне станут походить на мужские. Нос маленький и вздернутый – однако, если я надену очки Кристобаля, они с успехом это скроют. В конце концов, у отца ведь тоже был такой же нос.

Потерла пальцами свой гладкий подбородок. Мне требовалось нечто такое, что могло бы скрыть отсутствие растительности на лице. С бородой мужчины выглядят старше. Тут я вдруг вспомнила про артистов из цирка-кабаре с их усами и испанскими бородками. Все это, понятно, было накладным: на следующий день я всех их видела гладко выбритыми, когда они вышли из гримерной и отправились на ланч. Может, мне туда проникнуть незаметно и кое-что себе прибрать? Даже могу оставить им какие-то деньги за причиненное беспокойство.

С моей длинной шевелюрой – предметом особого обожания Кристобаля – увы, придется расстаться. Вот только с голосом что делать?

Моим достоинством в нынешней ситуации явилось то, что я никогда и не обладала высоким голосом. И кстати, ла Кордобеза, выражая недовольство моим пением, вечно сетовала, что я пытаюсь петь сопрано, в то время как у меня голос от природы низкий. А Кристобаль однажды мне сказал, что находит мой гортанный голос очень чувственным.