Короче, мы с Мариной были молоды и успевали подумать обо всём, кроме наших человеческих отношений.
Молодость ослепляет ощущениями и прячет слабые прикосновения разума. Так неопытный игрок покупается на первый успех и пропускает как бы случайные лажи, проигрыши и неувязки в течение дальнейшей игры.
До банкротств далеко! Да и есть ли вообще у меня предпосылки банкротства?
Однажды ночью, между ласками и шёпотами в постели (Сонька спала крепко, почти как гусеница, и наших озорничаний никогда не слышала), я вдруг почувствовал холодок противодействия от жены.
– Что с тобой, Маш?
Она ничего не ответила и повернулась ко мне спиной.
Я знал, как её разнежить. Тихо-тихо касаясь губами ложбинки между лопатками, надо было обвивать её пальцы, другой рукой пощипывать то бедро, то сосок на груди.
И что-нибудь говорить – интимное, мало приличное, запретное.
Неожиданно Марина села, спустив босые ноги на пол. Спина её стала похожа на деревянную досочку.
– Тебе нехорошо, Маш?
– А тебе?
– Я не понял. Можно по-русски?
– Мне тоскливо сидеть целыми днями дома одной. Тебя нет, тебя где-то носит до ночи, потом ты болтаешь с друзьями по телефону, куришь, смеёшься, пишешь, сочиняешь, читаешь. Меня как будто нет. И ещё эти твои подружки! Им что, мало тебя в театре? Может быть, они скоро прямо к нам в постель залезут?!
Такого я от Марины не ожидал.
А она добавила:
– Я не выдержала и позвонила на телефон доверия. Рассказала, что схожу с ума. А психолог посоветовал мне: терпите! Ваш муж артист, у него безумная профессия. Он всегда будет где-то не с вами, а вы будете его ждать. Успокойтесь и наберитесь сил. Вы выбрали нелёгкий путь. Но он ваш по вашему собственному выбору. Смиритесь с этим.
В общем, та ночь была нелёгкой. К утру мы так устали от разговоров, что еле услышали крики Сони из кроватки. Маринка на ощупь кинулась её кормить, а я вслепую поканал в проклятый Геотрест на службу.
Чёрт его знает, но, может быть, именно тогда начала моститься дорога в будущую пропасть?
Не знаю.
Весной к нам в гости приехала родственница Марины из Минска. Мы поселили тётю Лену на софе за шкафом. Помню светловолосую голубоглазую женщину лет двадцати пяти, неспешную, белорукую, крепкую пышным телом и мало говорящую впустую.
Жила она в Москве три дня. И научила Марину верно хозяйствовать, следить за чистотой в квартире, варить, печь и жарить уйму вкусных вещей для нас и Соньки и, главное, раз и навсегда навести в квартире порядок – в ванной комнате, с бельём, в кухне и так далее. Это было суперски! Марина ощутила, что она на свете не одна, что ей помогут, её не бросят, её любят, её не забудут.
И, видимо, впервые получила хороший женский урок, который уже не забывала.
Пока минская Лена была у нас, я блеснул перед ней и женой театральным мастерством. Для барышень это стало неожиданностью.
Был генпрогон 1-го акта спектакля «Тот, который». Я играл писателя Леонида Андреева, Юрка Ермаков – Максима Горького, а Лариса Пилипьева – его гражданскую жену, актрису МХТ Марию Андрееву. Драмы исторических персонажей накладывались на сюжет андреевской пьесы «Тот, кто получает пощёчины». Я был клоун Тот, Юрка – вредный барон Реньяр, Лариса – юная наездница Консуэлла. На сцене театра жил цирк шапито, в котором дружили-враждовали два самых популярных в те времена российских писателя и их жена-любовница. Были зонги, написанные нашим режиссёром Семёном Аркадьевичем Ривкиным и композитором Михаилом Броннером.
