Исповедь «иностранного агента». Из СССР в Россию и обратно: путь длиной в пятьдесят лет - страница 29

– ВГИК открывает новое направление, социологию кино. Нам нужен аспирант по этой теме. У вас же высшее образование? Рабочий английский? Идите, молодой человек, читайте историю кино и сдавайте вступительные в аспирантуру на киноведческий факультет.

Аспирантура? Социология? Еще неделю назад я не знал, что делать со своей неудавшейся жизнью. В Одессу на позор? Ни в коем случае. И вдруг разверзлись небеса: Москва, ВГИК, и лукавые глаза Вадима.

– Ты заслужил это, моряк! – сказал он, напутствуя. – Только не теряй время на ерунду. У тебя все получится.

Мы больше не увидимся с этим удивительным человеком, дважды изменившим мою жизнь. Даже страшно представить, куда бы оно все пошло, не встреться он на моем пути… И спасибо комсомолу, все-таки он мне дал много больше, чем я ему…

Подходя к парадному подъезду, смотрел на всемирно известную вывеску, доставал из кармана красный студенческий билет и гордо оглядывался, все ли видят, куда заходит этот парень. Но там, внутри, уверенность исчезала. Я тут, собственно, кто? Почему вдруг кино? Что я, мечтал о сцене, о режиссуре? Или только потому что в Каратау приехали студенты ВГИКа, и я помогал им проводить социологическое исследование?

Я никогда раньше не терял время на кино. Первое потрясение – «Колдунья», и то от Марины Влади… Готовясь к аспирантским экзаменам, залпом проглатывая учебник истории кино, я пытался запомнить имена и фильмы, какое-то их историческое значение. Но той любви к искусству, которой, видимо, горели окружавшие меня молодые гении, я все еще не испытывал.

По коридорам ВГИКа ходили тогда не только Кулешов, Ромм, Герасимов, уже известные мне по книгам, но и никому еще неизвестные Тарковский, Шукшин, Кончаловский, одессит Губенко, милые девчонки актрисы Вика Федорова, Валя Теличкина, Жанна Прохоренко, Жанна Болотова, Елена Соловей.

– А что это за старуха с ядовито желтыми проволочными волосами?

– Ты с ума сошел? Это же Хохлова!

Ей чуть ли не сто, мне казалось. Дух Эйзенштейна витал над нею.

Но не надо мною…

Первый же день во ВГИКе ознаменовался сюрпризом. Я стоял в очереди в буфете. Откуда ни возьмись передо мной нарисовался Саша Лапшин, одессит, мой товарищ по сборной.

– Ты чо здесь делаешь? Пришел к кому? – и улыбается знакомой улыбочкой

– А ты чо?

– Я на сценарном, у Киры Парамоновой. Сценарии пишу после сибирской ссылки. – стесняясь, как всегда, кратко сказал он.

Теперь это Заслуженный деятель искусств РСФСР, Александр Лапшин

Белобрысый друг мой, Саня! В одесской ДСШ №1 прошли мы вместе путь от неловких тонкоруких подростков до мастеров спорта. Потом разлетелись в разные стороны. Он закончил Институт физкультуры. Работал тренером в далеком сибирском городке, стал писать рассказы о своих воспитанниках, юных гимнастах. С этими рассказами его не только приняли на сценарный, но и уже на втором курсе по его сценарию студия Горького поставит фильм!

Эта встреча помогла преодолеть первую неловкость прохожего, случайно попавшего на чужой банкет. Высокий, распрямленный, с красивой седой головой, профессор Лебедев – теперь мой научный руководитель. Николай Алексеевич – патриарх советского киноведения, с 1921 года в кино, редактор «Пролеткино», ректор ГИТИСа и ВГИКа, опытный педагог, автор учебника по истории кино. Патриарх еще помнил ту запрещенную социологию и хотел ее возродить. Выходило, с моей помощью? Киноведом я бы, конечно, никаким не стал. А социологом… Это что-то похожее на журналистику. Только в очках.