Источник и время - страница 12

Тот попытался встать. Алексей Аркадьевич приподнял его за воротник и погрузил на ступени, кинув вслед утерянную фуражку.

До своей станции он добрался без приключений, вышел на воздух и вновь ощутил радость жизни, вдохнув свежего пространства. До подхода Осмоловского оставалось ещё минут пятьдесят – спешить было некуда, и Алексей Аркадьевич тихонько направился к дому.

По дороге он прикупил спиртного, а вошедши в дом, принялся ждать Осмоловского.

Долго ждать себя Осмоловский не заставил, явившись вовремя, даже чуть раньше.

– Алексей Аркадьевич, я не опоздал? Нет? Давай начинать. – У меня душа горит и просит. Я не могу.

Осмоловский с принесённой бутылкой прямёхонько двинулся к столу и, не обнаружив там стопок, немного изумился промедлением.

– День-то какой, Алексей Аркадьевич! Ты что такой грустный? – Давай посуду! Не заставляй меня дуть из горла – мы же не на улице. Я немного на зуб захватил. Надо выставить. Три минуты. Медлить нельзя… Время уходит…

Всё было выставлено экспрессом, а Станцов в полёте уже мчал с посудой и прочей мелочью.

– Ну, давай, Алексей Аркадьевич! Будем надеяться, не последняя.

Осмоловский опрокинул стопку и с чувством глубокого удовлетворения опустился на стул.

– Хорошо… Очень хорошо… Вот так бы жить… Никак не могу смириться с мыслью, что огромную часть получаемых средств приходится тратить в пищу. На это уходит слишком много жизненных сил, и такая ситуация имеет дурной характер. Какая масса производительных и творящих способностей человека просто сходит на нет! Где ж это видано, дорогие мои! – Осмоловский сделал почти ошарашенное лицо. В его глазах застыло неподдельное возмущение несуразностью данного факта и решимость исправить такое непотребное положение. – Скажи, пожалуйста! Как это понимать? Это чего? – больше заняться нечем? – Давай ещё по одной – для удовлетворения.

Осмоловский опрокинул ещё стопочку и потеплел ещё более.

– Хорошо! Даже ничего… Давай по программе.

Программа, после определённой дозы, предполагала выход на улицу и проход в вечернем воздухе ближайших окрестностей.

– Пойдём к улице, Алексей Аркадьевич, – постановил Осмоловский, – и проинспектируем, всё ли идёт своим чередом, а то как-то нехорошо вальяжничать, раз нет уверенности в остальном окружающем. И хоть, я полагаю, что всё в пределах нормы, но надо пройтись. – Пойдём!

В связи с тёплой погодой улицы были ещё совсем живы и окончательно засыпать, видимо, не собирались. Спутники отошли минут на пять от дома, миновали квартал и заглянули в глаза тамошней действительности. Всё вроде бы было неплохо, но во время очередного манёвра окружением в лице какой-то гуляющей компании был спровоцирован инцидент. Неизвестно, почему Станцов и Осмоловский так не понравились, а может, просто кому-то чего-то было надо, но несколько крепеньких ребят наехали и физически предложили им делать действия, несовместимые с текущим планом.

– Это меня более всего заботит, – произнёс Осмоловский. – Они покушаются не на меня, нет. На порядок и план, и сейчас будет кому-то плохо. Мне это и без них уже надоело. Алексей Аркадьевич, держи фланги, а я сейчас затараню их.

Осмоловский ринулся в гущу, а Станцов делал короткую паузу, чтобы трезвее оценить ситуацию и не порождать лишнего хаоса. Осмоловский, судя по всему, действовал очень рискованно, хотя, может быть, он твёрдо полагался на Станцова, ибо его окружили, и ему бы пришлось довольно туго. Но Алексей Аркадьевич, хотя и был выпивши, ситуацию держал в руке и, сделав несколько шагов, выдернул двоих из окружения, заставив их отлететь на газон и там упасть. Пока те ещё летели, Алексей Аркадьевич скосил ещё двоих, выбив их ноги с поверхности почвы. Этим двоим повезло меньше, так как они рухнули на асфальт и немного побились. После этого Алексей Аркадьевич увидел Осмоловского. У него был разбит нос и нижняя часть лица залита кровью, но сделанное Станцовым пособление позволило ему довольно успешно маневрировать. Он наградил одного из оставшихся ударом наземь, после чего тот, видимо, ушибшись, застонал; а второго призвал к ответу, прижав к дереву. Ранее выброшенные ещё не успокоились, и Алексею Аркадьевичу пришлось их пугануть: чтобы далее никого не покалечить уж очень сильно, Станцов подошёл к растущему тополю и, обхватив его, вырвал с корнем, надломив край асфальтовой полосы.