«Вот тебе прогулка по волнам памяти. Вот тебе экскурсия в прошлое».
Мозг его был поражён, и всё новые его участки отдавались этому поражению. Они настойчиво обращались в убеждение, и, казалось, иначе уже быть не могло.
Можно было, конечно, выйти из последовательности, отложить и подготовиться более основательно, но ведь «жизни-то это не объяснишь». Был и риск повторной блокировки входа, даже прямого, и тогда дело бы принимало совсем иной оборот. Он был достаточно уверен, определив потенциал своих действий, но риск всё же был. Умных людей Всеволод Сергеевич вполне мог оценивать адекватно, – «одна школа всё-таки…».
Он усиливал память, попутно стараясь вырвать из её теснин все нужные моменты, полагаясь на их способность как-то помочь ему в дальнейшем, – технически, разумеется.
Бродил он долго и, внешне казалось, бесцельно. Было тепло и уютно в белой чистоте снежных хлопьев.
Дойдя до вокзала, он прошёл в зал ожидания, там перекусил и уснул. Утром, очнувшись, продал часы, выпил горячего чаю и вышел в утреннюю декабрьскую темноту. Впереди у него было ещё немного времени.
Единственное, что оставалось делать в сложившихся обстоятельствах, это действовать «на рывок», бесцеремонно и чётко. Так ему казалось.
Подойдя к положенному месту, он ещё раз проверил генератор и неторопливым твёрдым шагом направился ко входу. С выражением отсутствия и даже начальственного безразличия, проходя мимо находившегося на дверях дежурного, в момент, когда тот пытался как-то всё же воспрепятствовать его продвижению, впрочем, несколько даже недоумённо, Всеволод Сергеевич вынул из кармана какую-то книжечку, похожую на пропуск, и сдвинул поле генератора в сторону, что парализовало дежурного. – И тот, широко раскрыв глаза, растерялся и одновременно понял: либо влез в не своего ума дело, либо просто подвинулся головой и не в состоянии вообще что-то понимать; но и то и другое побуждало его не делать больше лишних движений. Легко преодолев таким образом первый барьер, Всеволод Сергеевич направился вглубь здания, спросив попутно, «где здесь помещается главный». Получив разъяснения, немного покружив, Буров нашёл приёмную и без заминок преодолел её, усадив дёрнувшегося было помощника безвариантным жестом, даже не спросив о наличии на месте начальника. Последний, к счастью, был здесь.
Всеволод Сергеевич пробыл в кабинете несколько минут, вышел и без остановок направился вниз. Сидевший помощник вновь попытался встать, но уже для субординации, на что Буров вновь усадил его начальственным жестом. Спустя ещё минуту Всеволод Сергеевич был уже на улице. Оглянувшись и убедившись, что никому из окружения до него дела нет, он поспешил свернуть с прямой и скрыться от возможного, как он думал, преследования.
Трюк вроде бы прошёл, и осталось только ждать результата. Всеволод Сергеевич перевёл дух и подивился сделанному, – «что-то теперь будет?!»
Костю отпустили в два часа, пунктуально и добросовестно. Выйдя, он закурил и, немного постояв, тронулся к дому.
Всеволод Сергеевич торопиться не стал. Он посмотрел, не потянется ли хвост, но хвоста не было. Ещё раз подивившись своей прыти, он пристроился вослед уже довольно далеко ушедшему товарищу.
Сева проследовал до самого дома, и хотя по дороге у него жутко разыгрался аппетит, предпочёл не отвлекаться и проводил Костю до конца, до хлопка двери, после чего ещё раз осмотрелся. Ничего не заметив, побежал в ближайший магазин, чему-то мечтательно улыбаясь.
