Не сложились отношения с первой женой Кирой. Трещина обнаружилась сразу после свадьбы. Возможно, проявила она себя и раньше, но была осознанно подавлена слепой надеждой, не имеющей под собой оснований. И хотя это утверждение выглядит несколько условно, даже странно, но, тем не менее, стоит его определить именно в таких выражениях.
Размолвки носили немой характер. Молчание становилось всё глубже и тяжелее, обратясь наконец пропастью, в которую рухнули все благие намерения. Невозможность иметь детей, несостоятельность по времени, окончательно лишали всё своего смысла. Удар был внутренним, без внешних проявлений и незаметный ничему постороннему. Оставалось только удивляться, вдруг случайно увидев, как вздрагивает человеческое существо, рушась и дробясь под давлением силы неизвестной природы, не имеющей разумных объяснений и осознанных рычагов воздействия. Так порой лежащий без движения предмет ни с того ни с сего начинает биться в упругих конвульсиях от скрытой, действующей как бы изнутри энергии.
Последнее время они жили практически врозь под одной крышей. Потаённые силы упрямо разделяли их, гнали в разные стороны, и объяснения рвались на полуслове, нанося нелепые травмы и ему, и ей. Воля и разум уступали истине и смыслу, лишая людей выбора и надежды на справедливость. Они любили друг друга, но любовь их была «вне закона»; и противиться этому было нельзя. – Всё, что существовало реально, на самом деле было невозможно.
Так было прожито ещё несколько лет, а через год после их разрыва Кира погибла, – случайно, нелепо и неотвратимо.
4
Марию, свою вторую жену, он встретил ещё совсем юной, едва ступившей за порог школы, со всеми её надеждами и мечтами.
В тот день с утра накрапывал тёплый июльский дождь и шумела зелень тихого парка. Внезапно дождь усилился – и вот уже с неба полились целые струи. Парк был пуст и чист, а шум струящейся воды отодвигал на второй план, или вовсе заглушал, всё остальное. Среди этого великолепия он увидел её, босоногую, мокрую и счастливую. Ему показалось, что счастье коснулось и его. Возможно, так и было на самом деле.
С этого дня началось их знакомство.
Она была человеком мягким, и, наверное, возможность умиротворения тянула его к ней. По своему опыту он должен был бы думать и упреждать себя, но, наверное, он думал, что будет легче, да и опыт не мог быть определёнен, – он был способен лишь делать предположения и ничего не знал наверняка. Он не ставил барьеры возможности развития, ибо тогда был бы ещё более ущербен и противен истине. Он лишь призывал к осторожности.
Сергей был осторожен.
Он выверял свой шаг, но критерии были неясны, а ощущения – это всего лишь ощущения. Они не имели строгой мотивации, а без глубокой мотивации жизнь легковесна, и, значит, в любой момент может быть сметённой и растворённой в бесконечности. Он это помнил. Но помнил и обратное, – альтернатива может быть ещё хуже.
У него был выбор. У неё выбора не было. Она не знала о его возможности. Она смотрела в окно, и ей казалось, что начинается что-то хорошее и доброе, осмысленное и светлое. И некому было сказать ей, что всё не так, что пройдёт совсем немного времени, и белый свет померкнет, и исчезнут голоса близких, что всё отнимется и не воздастся, что всё кончится. И, может быть, в качестве хоть какого-то утешения, этот год она была счастлива: у неё всё получалось, и тревоги обходили её стороной.
