Истории для кино - страница 62

Публика добавляет энтузиазма. Громче всех ляпает ладонями-оладьями здоровенный пристав в первом ряду. И гордо поглядывает по сторонам, оценивая прием публикой итальянской красавицы. Красавица же с тайной благосклонностью улыбается Лёде.

Потом она переодевается за кулисами. На ее обнаженное плечо ложится рука Лёди. Итальянка оборачивается и заявляет совсем не по-итальянски:

– Та вы шо? Уходите, зараз мой муж придет!

Рука Лёди перемещается с ее плеча на талию:

– Уйду только через ваш поцелуй.

– Бесстыдник! – Красавица быстро целует Лёдю.

– Не-ет! Через такой поцелуй я даже шага не сделаю…

Красавица целует Ледю самозабвенно. Слышатся тяжелые шаги. Лёдя отпрыгивает в бархатные занавеси. Входит могучий пристав, лихо подкручивая усы.

– Рыбонька моя, ты сегодня блистала! Весь бомонд был в аффектации!

Пристав тянется поцеловать красавицу. Она уворачивается:

– Ой, я куда-то шальку задевала!

Красотка подбегает в занавесям и шепчет притаившемуся там Лёде:

– Приходьте завтра в два, его не будет! – И снова в полный голос: – Куда же ж я подевала шальку? Ах, вот же ж она! Зайчик, поедем в ресторацию!

Лёдя – слегка навеселе, в костюме с цветком в петличке, напевая песенку о модах, возвращается домой, разбрасывет по прихожей начищенные штиблеты.

Из комнаты выглядывает папа Иосиф со скорбным лицом. Но излить свою скорбь не успевает – Лёдя опережает его, сообщив, что он и так все знает: у всех дети как дети, а этот Лёдька… Однако папа только машет рукой – на этот раз дело совсем в другом. Сегодня папа скорбит о том, что действительно у всех дети как дети, а у него – бедного лепетутника Иосифа – дети крамольщики. Ну, не все и не сами – это их испортила Клавдия. Откуда, ну скажите, пожалуйста, откуда девочка из приличной еврейской семьи нахваталась со-ци-я-ли-стических мыслей против существующих устоев и даже, страшно сказать, против самого государя императора!

Окончив свой горестный монолог, папа Иосиф обличающим перстом указывает на кухню и со вздохом возвращается в комнату. А Лёдя недоуменно отправляется на звук разговоров.

За кухонным столом сидят полтора десятка молодых людей, среди которых – брат Михаил и сестры Полина и Прасковья. Все слушают старшую сестру Клавдию, взмахивающую кулачком.

– Товарищи! Судьба России в наших руках! Нужно разъяснять, что именно каждый из нас может сделать для революции. И тогда ваши имена будут вписаны золотыми буквами в историю освобождения народа от тиранов!

Лёдя появляется за спиной Клавдии, и один из сидящих лицом к входу парней делает ей предупреждающий знак. Клавдия резко оборачивается, но улыбается с облегчением:

– Это наш брат Лазарь! Проходи, Лёдя, садись… Я думаю, тебе, как мыслящему человеку, близки идеи революции?

– Это бомбы кидать? – уточняет Лёдя.

– Какая же путаница у тебя в голове! Бомбы бросают террористы из боевой организации эсеров.

– Кто-кто?

– Эсеры. А мы – эсдеки.

– Чего?

– Мне стыдно, что у меня такой брат! Эсеры – это социал-революционеры, а эсдеки – это социал-демократы! Понятно?

Лёдя неопределенно пожимает плечами:

– Мне бы чаю попить…

– Не увиливай! Скажи прямо: что ты готов сделать для революции?

Лёдя честно задумывается. Потом излагает:

– Знаете, один еврей говорит другому: слушай, я знаю, как нам разбогатеть – давай вместе откроем ювелирный магазин на Дерибасовской. А второй отвечает: нет, лучше ты будешь открывать, а я постою на шухере.