Истории для кино - страница 64

– Не туды! В окно!

Лёдя выглядывает из окна – довольно высоко.

– Может, в шкаф?

– Не, помнешь мои платьячки!

За дверью уже слышна тяжелая поступь и голос пристава:

– Рыбонька! Это твой зайчик!

Лёдя залезает на подоконник и отчаянно сигает вниз. Приземляется, вскакивает, прихрамывая, догоняет биндюг, груженый бочками, и вскакивает на него.

– Поехали!

– Уже едем, – равнодушно сообщает биндюжник.

– Быстро! Скорей! Скорей! – умоляет Лёдя.

Биндюжник хмыкает и стегает лошадь.

А в окне появляется рожа пристава со свистком в зубах. И вслед спасающемуся на биндюге полуодетому Лёде несется яростная трель.

Бежать Лёде пришлось дальше, чем он рассчитывал. Грозный одесский пристав обладал ревностью, какая и не снилась мавру Отелло. Он перекрыл Лёде кислород на всех тайных и явных его убежищах, он запугал всех владельцев кафе и кабаре, на сцене которых мог играть Лёдя, он денно и нощно размахивал своим внушительным пистолетом и клялся при первой же возможности пристрелить Лёдю без суда и следствия.

Ну, что оставалось нашему герою? Не корчить из себя бесстрашного героя-любовника и убираться из Одессы подобру-поздорову аж в самый Херсон.

Там его взяли в местный театр без колебаний, потому что для Херсона Одесса – это как для Одессы Париж. Более того, в Херсоне Лёдя был окружен ореолом легенды о том, как он избежал жуткой участи быть растерзанным ревнивым приставом.

И пережевывать эту тему совершенно не надоедает актерам, собравшимся в гримерке вокруг Лёди:

– Так ты и бежал до самого Херсона? Без передышки, да? И без штанов?

– Штаны для настоящего артиста не главное! – гордо отвечает Лёдя.

– А что главное? То, что в штанах?

– То, что в голове! – парирует Лёдя.

Прибегает помощник режиссера:

– Утесов, на выход!

Лёдя спешит на сцену и с ходу начинает, а по сути – продолжает тему разговора в гримерной, да и вообще, увы, бессмертную тему:

– Представляете, господа! Один пожилой муж неожиданно возвращается домой. А мимо него в дверь выскакивает молодой парень… Ну, ясное дело, не совсем одетый… Муж страшно возмущен и говорит жене: «Вот она, современная молодежь! Ни мне здрасьте, ни тебе спасибо, ни нам обоим до свиданья!»

Публика смеется. А Лёдя без передышки переходит к куплетам:

А еще в Херсоне Лёдя отдал долг. Пришел в скобяную лавку «Ефим Клейнер. Скобяные товары и садовый инструмент» и вручил дяде Фиме пять рублей, которые взял у него, когда бежал из мира скобяных товаров в большое искусство.

– Возвращаю с благодарностью!

Дядя проверяет купюру на просвет.

– Не беспокойтесь, все как в банке! – улыбается Лёдя.

Дядя Ефим аккуратно укладывает купюру в карман жилета, засовывает большие пальцы в его проймы и тоже улыбается:

– Вы посмотрите на этого цуцика… Он таки стал артистом!

– Ну, это еще так… начало, – скромничает Лёдя.

– Не скажите! Тетя Хая говорит, что подруга Рива ее соседки Сони ходила на тебя посмотреть и ей понравилось.

– Ох уж эти тети с соседками…

Лёдя вспоминает о своем, но дядя Ефим не знает этого и обижается:

– А что тетя, что соседка? Херсон, конечно, не Одесса, но и у нас, слава богу, люди понимающие!

– Конечно, дядя, конечно… Но знаете, как один еврей говорит другому: «Слушайте, у вас за душой – три гроша, а вы кричите на весь Бердичев, что вы – миллионер. А вот у барона Ротшильда целый миллиард, так он у себя в Париже тихо помалкивает!» А другой отвечает: «Это таки беда – иметь такую кучу денег и сидеть в такой дыре!»