Истории для кино - страница 63

– Лёдя! – вскипает брат Михаил. – Кончай свои хохмы, говори по теме!

– Так я ж по теме. Я – простой артист, и в вашем деле могу только постоять на шухере.

– Но, Лёдя, – огорчается Клавдия, – если так будет рассуждать каждый …

– … то кто же будет открывать ювелирный? – заканчивает за нее Лёдя.

– Да! То есть нет! Вот я согласна, что ты – артист, значит, ты умеешь воздействовать на массы…

– Нет, я только пою, танцую, а гипноз еще не пробовал.

– Опять хохмочки! – возмущается Михаил.

Клавдия придерживает старшего брата:

– А что, юмор – тоже неплохо. Только вместо шуточек про тещу ты можешь давать беспощадную сатиру на самодержавие и его прислужников.

– И газеты напишут обо мне на первых полосах? – интересуется Лёдя.

– Конечно! – обещает Клавдия. – А пойдем завтра с нами на демонстрацию?

– Пойдем… А, нет, завтра у меня спектакль.

– Ладно, тогда пойдем в четверг к рабочим на Канатку.

– А в четверг у меня концерт. Я уже аванс получил. И деньги потратил…

– А расклеивать прокламации в субботу можешь?

Лёдя не успевает ответить, так как опять вмешивается Михаил:

– Как можно что-то делать в субботу?

– Но, Миша… – теряется Клавдия.

А Лёдя страшно веселится:

– Да, как можно – в субботу? Революция – революцией, а шабес – шабесом!

Клавдия вновь берет инициативу в свои руки:

– Прекрати, Лёдя! Да, товарищи, сложен и тернист путь революционера. Но борьба наша интернациональна, ибо наш лозунг: пролетарии всех стран, соединяйтесь!

И тут дверь распахивается, в ее проеме возникает гневный папа Иосиф и произносит свою историческую фразу:

– Уважаемые пролетарии всех стран! Пожалуйста, на здоровье, соединяйтесь! Но только не у меня на кухне!

В 1913 году Россия ликовала по случаю трехсотлетия династии Романовых. Празднества по этому поводу в Санкт-Петербурге и в Москве, прибытие иностранных гостей, кавалькады выездов царской семьи – все было пышно, торжественно, надежно. И еще не брезжило никакого предощущения грядущей революционной бури.

А наш Лёдя и вовсе находится бесконечно далеко от всяких бурь – в спальне итальянской красавицы, жены пристава. Оба в неглиже, и Лёдя развлекает подругу анекдотами:

– Значит, приходит муж домой, а жена, естественно, с любовником. Муж орет, а жена спокойна: «Чего ты кричишь, здесь нет никого постороннего, честное слово!» Муж лезет на стенку: «Как – никого?! Я вижу этого типа своими глазами!» А жена возмущается: «Ты что, веришь своим бесстыжим глазам больше, чем моему честному слову?»

Красавица заливисто смеется и кокетливо грозит пальчиком:

– Ой, гляди, не накаркай!

– Как я могу накаркать, душа моя? Господин пристав отбыл по государственно важным делам, а если господин пристав занимается государственно важными делами, то…

– Не хочу ничего про пристава! Хочу еще смешное!

– Пожалуйста! Но смешное пополам с трагическим. Потому как трагикомедия – это самый прекрасный жанр искусства…

– Ой, не умничай, – капризничает красавица, – смеши меня!

– Ладно, встречаются два приятеля…

– Еврея?

– Ну, почему обязательно еврея? Допустим – француза. Один говорит: «Представляешь, прихожу с работы домой и застаю свою жену в постели с китайцем!» – «Ну и что ты ему сказал?» – «А что я мог ему сказать? Я же не знаю китайского!»

Красавица опять заливается смехом. Но раздается стук в дверь, а затем громкий шепот горничной:

– Ой, хозяйка! Господин пристав вернулись!

– Накаркал! – ахает красавица.

Лёдя мечется по комнате, собирая и надевая одежду, бросается к двери.