Истории, нашёптанные богами - страница 10

– Будете уходить, пожалуйста, закройте за собой.

Спустя год после открытия, побывав хотя бы на одном семейном событии в этом месте, все считали «Чистилище» общим домом.

Тот, кто пришёл из Флоренции

– Привет, Франча.

– Привет, Ва-Ва.

Типичный диалог брата и сестры, которые начали общаться друг с другом ещё до того, как научились говорить. Сейчас, в свои сорок с небольшим, Франческа и Валентин всё так же сохраняли эту детскую связь – особенно, когда были наедине.

– Я только что нанял одного парня из Италии, он помогает мне на кладбище. Работает как вол. У него проблема с жильём. Можно он немного поживёт в твоей квартире? Он очень аккуратный, из таких… интеллектуалов.

– Ты никогда ни о чём таком меня не просил. Видно, он тебе правда нравится. Ладно, без проблем. Ключ под ковриком, как обычно.

– Спасибо, Франча. Когда я его увидел, я подумал, что маме бы он понравился.

– Ва-Ва, наверное, это наша итальянская кровь. Ты ведь даже не помнишь маму. Я сама-то едва её помню.

– Помню я маму! Она выглядела как ангел.

На этом моменте разговор всегда обрывался. Франческа так никогда и не сказала ему, что в её душе навсегда осталась неразрешённая боль: он чудом выжил при рождении, а мама – нет. Она обожала своего большого, жизнерадостного младшего брата. Имя ему подходило идеально: Валентин – сильный и здоровый.

Валентин был прав. Беатрис точно бы понравился этот итальянец. Да что там – он бы понравился любой матери, сестре или бабушке. Достаточно было просто взглянуть на него, чтобы понять: этот мужчина уважает женщин, восхищается ими и относится к ним с добротой.

Первое неоспоримое подтверждение этому была Марго. Она, тень Франчески, тут же обосновалась у него на коленях.

Лучано был тихим, высоким и стройным, с длинными аристократичными руками и тёмными волнистыми волосами, тронутыми сединой у висков. Но самым привлекательным в нём были его сияющие голубые глаза, обрамлённые длинными чёрными ресницами.

Мужчины из сообщества уважали его за трудолюбие и честность – он никогда не халтурил. Свободное время он проводил за чтением или письмом, неспешно потягивая кофе в «Чистилище». Он всегда платил и сам относил посуду к стойке.

«Пожить пару дней» затянулось на месяц. Но Франческа не возражала – зима постепенно уступала место весне, и не только на улице, но и в её жизни. Между ней и Лучано установилась тихая, необычная связь. Хоть её итальянский был безупречен, они понимали друг друга без слов, просто находясь рядом.

Когда бар заполнялся, и Франческа не справлялась, он вставал и помогал убирать со столов. А когда бар пустел, он откладывал книгу, и она подсаживалась к нему – с чашкой кофе или бокалом вина – на несколько минут.

Постепенно она начала узнавать его.

– Что привело тебя в Париж? – спросила она.

– Однажды я проснулся посреди своей жизни – и оказался в тёмном лесу. Я спросил совета у отца, и он сказал: «Если всё хорошо – это пройдёт. Если всё плохо – это тоже пройдёт». Но я не хотел просто доживать обыденную жизнь, ждать смерти. Мне было нужно… увидеть мир.

Она мягко улыбнулась:

– А теперь ты ежедневно соприкасаешься со смертью. Видишь её и видишь, что она делает с теми, кто остался жить.