– Доблестные господа, не желаете ли узнать судьбу? – раздался дребезжащий голос.
Справа от дороги, за низеньким столиком, под навесом, сделанным из нескольких длинных палок и драного полотнища, сидела старуха. Её загорелую, отвисшую кожу испещряли многочисленные глубокие морщины, грязные седые патлы торчали в разные стороны, на одном глазу, луной, проглядывающей сквозь туман, светлело мутное бельмо. Кутаясь в ветхий плащ, карга кривила узкие губы в подобии улыбки.
Дерел Ук-Мак отрицательно качнул головой в ответ на предложение. Зато Лион Ван-Ваэн натянул повод, осадил коня.
– Признаться, искал я этой встречи, – сообщил он спутнику. – Господин Кархен Орог-Ран как-то рассказывал, будто довелось им встретить в здешних краях то ли ведьму, то ли жрицу, что прозревала будущее. Божился, будто нагадала она Линер-Мелну достаток – и вскоре тот унаследовал замок и земли дальнего родича. А ещё, якобы ведьма сказала бывшему при том Янсу Фло-Даургу, что несётся он навстречу смерти… Вот и обуяло меня любопытство: действительно ли так хороша вещунья?
– А с чего вы, господин Ван-Ваэн, решили, что это она и есть? – Дерел подозрительно оглядел старуху, пронзавшую рыцарей холодным взором, совсем не сочетавшимся с жалким видом и просящим тоном.
– Мерзкая одноглазая бабка, – не смущаясь того, что старуха прекрасно его слышит, процитировал Ван-Ваэн слова Орог-Рана. – Мыслю, она это и есть.
Гадалка сняла со щелястой серой столешницы треснувшую глиняную кружку с отбитой ручкой и поставила в пяди от своей левой ступни.
– Не верю я в подобные штуки, – сказал Ук-Мак. – Давайте лучше поедем, должно быть, нас уже ждут.
– Подождут подольше, – небрежно отмахнулся Ван-Ваэн. – Говорите, не верите? Ха, тогда на вас и испытаем!
– Увы, сейчас я не настолько богат, чтобы попусту разбрасываться деньгами, – слабо улыбнулся Ук-Мак и приподнял повод, собираясь тронуться с места.
– Погодите, – ослабив кожаный шнурок, Лион Ван-Ваэн запустил руку в кошель на поясе. – Я уплачу!
Он с усмешкой швырнул монету старухе. Медный плоский восьмигранник, несколько раз перевернувшись в воздухе, с глухим звяканьем упал точно в кружку. Гадалка подхватила посудину и поставила на землю с другой стороны стола.
– Не тяни время, старая! – прикрикнул рыцарь. – Открой судьбу моего спутника!
– Воля ваша, господин, – склонила нечёсаную голову гадалка.
Откуда-то из-под плаща она двумя руками вытащила пригоршню костей, палочек и камешков и швырнула на стол. Вытянув тощую шею, долго разглядывала то, как они рассыпались по доскам.
– Вижу, господин, опасную жизнь…
– Не хитри, старуха! – недовольно прикрикнул Ван-Ваэн. – Такое сам я могу напророчить любому рыцарю пограничной рати, и ведь не ошибусь. Толкуй о неведомом, иначе душу вытрясу!
Не обращая внимания на угрозу, женщина склонилась к столу, чуть ли ни водя по камням и деревяшкам длинным носом.
– Вижу смертоносную деву, трудный путь, полный преград, чудище в воде и чудище на земле… – Старуха умолкла, задумчиво разглядывая продолговатую плоскую кость, длиной в две трети мизинца. С одной стороны покрытая осыпавшейся позолотой, с другой – похожей на гниль чернотой, она встала вертикально, попав острым концом в едва заметную выемку в крышке стола. Гадалка легонько подула на кость. Та покачнулась, но устояла. Тогда женщина вновь заговорила, и на сей раз в её неприятном голосе слышалась едва заметная неуверенность: – Причудливо вьётся нить судьбы, господин. Ожидает вас великая награда или страшная погибель. А, быть может, то и другое вместе.
