Сжав губы, Ук-Мак тёр большим пальцем тёмную щетину на подбородке, устремив взор на беспорядочную россыпь предметов, похожих на придорожный мусор.
– Погадай и мне, – приказ Ван-Ваэна прогнал тягостную тишину.
В воздухе блеснула ещё одна монета. Ударившись о поверхность стола, медяк дважды подпрыгнул и со звяканьем свалился в треснувшую кружку.
– Воля ваша, господин, – старуха вытрясла деньги из посудины и спрятала под плащом. После сгребла гадательные принадлежности и вновь резко швырнула перед собой. – Вижу… вижу мёртвые глаза, мёртвые руки. Они идут в ночи за вами, чтобы забрать с собой!
– Ах, тварь! – Лион Ван-Ваэн в гневе схватился за рукоять меча. – Шутить со мной вздумала?! Сейчас я сам отправлю тебя к демонам, твоим нечестивым родичам!
– Господин Ван-Ваэн! Господин Ван-Ваэн! – Ук-Мак вклинился между ним и гадалкой. – Оставьте её. Кровь этой нищенки недостойна вашего клинка!
– Вы правы, пожалуй, – его спутник начал успокаиваться, но крылья прямого носа ещё раздувались. – Говорил же я: дерьмовый городишко со скверными развлечениями!
Он тронул бока коня шпорами.
– Поедемте отсюда, господин Ук-Мак. Верю, боги смилостивятся и в другой раз приведут нас в более достойное благородных людей место!
Лошадиные копыта вновь зачавкали по грязи. Хищной птицей вцепившись в край стола согнутыми пальцами с жёлтыми обломанными ногтями, гадалка бросила быстрый взгляд на удалявшихся рыцарей. По сухим бесцветным губам скользнула и исчезла улыбка, напугавшая заметившего её мальчишку, который пробегал мимо.
Собрав кости, камни и палочки, старуха накинула капюшон и, словно оцепенела, уронив острый подбородок на грудь.
Примерно в двух полётах стрелы от городских ворот сгрудились около десятка повозок. Поодаль располагалась пара простеньких шатров. Издали, всё это походило на стоянку бродячих лицедеев. Но при приближении стали заметны кольчуги и копья ратников из пограничного войска.
Подъехав к лагерю, Лион Ван-Ваэн обратился к вытянувшемуся перед ними солдату:
– Ну, что здесь у нас?
– Переселенцы, ваша милость, – ответил ратник. – Дюжина мужиков без одного, да шесть баб. Одна с мальцом. На восьми телегах едуть – со скарбом всяческим, припасами…
– Охрана? – вступил в разговор Дерел.
– Четверо верховых и трое пеших, господин Ук-Мак, – повернул к нему голову воин.
– Негусто, – поджал губы Ван-Ваэн. – Разбойников отпугнуть хватит, а ежели кочевники налетят, можно и не отбиться.
– Потому нас и отрядили, – рассудительно заметил Дерел. – Усилить конвой.
– Попросили, – скривился Ван-Ваэн, которому претила мысль, что кто-то может распоряжаться им, словно простолюдином.
Ук-Мак, не первый год живший наёмничеством, подумал, что служба есть служба, а приказ командира остаётся приказом, как его не обзови. Вслух же сказал:
– Кто у вас за старшего?
– Десятник Каркси Дуб.
– Знаю, хороший воин, – кивнул Дерел.
– Кликнуть его, ваша милость?
– Сам найду, – отказался рыцарь.
Неспешно двигаясь по лагерю, всадники без интереса скользили взглядами по стреноженным лошадям, сидевшим на траве людям, женщинам, готовившим еду на костре, мужику, спавшему под телегой…
– Господин Ук-Мак, ваша милость! – десятник, крепкий зрелый мужчина, с лицом, изуродованным длинным шрамом, почтительно приветствовал подъехавших рыцарей.
Дерел в ответ коротко взмахнул рукой, Ван-Ваэн, зевнув, отвернулся.
– Каркси, поднимай людей. Выступаем, – распорядился Ук-Мак.
