Читать онлайн Ольга Лукинова - Истории странного подростка

© Ольга Лукинова, 2018

ISBN 978-5-4490-3110-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Августовский звездопад, как последний подарок лета. Шестьдесят четыре потрясающих летящих светила, возбуждающие тысячи еле уловимых нитей в голове, именуемых мыслями. Около восьми самолетов в течение полутора часов, строго следующих своему однообразно-скучному маршруту, но оптимистично подмигивающих мне из далеких темных вершин необъятного покрывала над головой.

Шестьдесят четыре незабываемо ярких и стремительных звезды, а также миллиарды других, не преследующих никакой цели, монотонно висящих над головами у монотонно сопящих людей.

Шестьдесят четыре. Примерно за два часа. Это великолепно. А вокруг тишина. И ни души. Только ты и бескрайний простор, который готов поглотить тебя, оставив еще одно тусклое или яркое желтое пятно, на которое когда-нибудь кто-нибудь будет восхищенно глазеть, думая о самых разных вещах…

Малая Медведица величественно выплывала из котельных труб, будто именно они затеяли эту безумную пляску. Словно постоянно выбрасывали из себя не дым вовсе, а ослепительные звезды, рассредоточивая их причудливыми узорами по небу. Почему-то месяц следил за этим невозмутимо, как старый добрый сторож, только изредка проверяя, как бы кто чего не напутал и не разбил случайно рисунок созвездий.

Интересно, был ли кто-то там ответственен за крепление звезд к темному и необъятному полотнищу? И чем же провинились те, кто был сброшен на землю? Или же этим маленьким светилам надоело наблюдать свысока, и они бесстрашно бросились навстречу неизведанному? А может им просто захотелось почувствовать благоухание луговых цветов и прохладу рек? Ну что же вы молчите, звезды?! Я здесь! Я пришел послушать вас!

И точно в ответ на мои нескончаемые вопросы, кидались они мне навстречу, желая каждая поведать свою историю. А я лежал на мягкой траве, завернувшись в одеяло, широко раскрыв глаза, готовый забрать их всех с собой. Лежал с печально-сладкой улыбкой. Ведь тысячи звезд сегодня стремительно сгорели в свободном падении, чтобы, такой как я восхищенно и благоговейно созерцал красоту и величие расстилающейся вокруг нас госпожи Вселенной.

Настал тот день, когда я вернулся в родной уголок, где появился на свет и провел (очень бурно) школьные годы. Я шел, ностальгически разглядывая такие родные и практически не изменившиеся улочки, а в голове в это время назревала гроза мыслей, улетевшая также быстро, как и появилась, я даже не успел понять в чем дело. Уже началось… Воспоминания сгущались все сильнее, перемешиваясь с мыслями, пока не обрушили на меня бурю. Молниеносно ударив в голову, велели они мне посетить места, которые я так любил в детстве… Конечно же, это старый парк. Он казался сказочным и непроходимым лесом, полным тайн и опасности приключений. Это расположенный неподалеку мост, выложенный деревянными досками – огромная и опасная переправа на противоположную сторону новых открытий. И само собой, это река, через которую и пролегал этот мост – будто грозное море – раскачивающаяся из стороны в сторону, не имеющая ни начала, ни конца. Кажется, еще тысячи уголков можно воодушевленно описывать до сладкой бесконечности…

К сожалению, с возрастом окружающее волшебство уходит (буквально из-под ног!) и ты остаешься в холодной обыденности и безграничных обязательствах, присущих взрослым и рассудительным. Но куда же исчезает частичка души, отвечающая за чудеса? Лишь немногие умеют сберечь ее. И еще меньше людей, которые могут вернуть эту радость, однажды потеряв.

Обдумывая такие обстоятельства, я машинально вышел на улицу, где стоял Дом, когда-то принадлежащий нашей семье. Увиденное послужило мне встряской, и я забыл, в чем была суть и куда я на самом деле брел. Я стоял и смотрел стеклянными глазами, как от ворот отъезжает машина, груженная изувеченными в огне досками, служившими в свое время чудесной верандой. Накатила тоска и какая-то обида. Я вспоминал, какой на веранде был чулан, скрывающий миллионы, казалось, интересных вещиц; как возвышались полки с дедушкиными инструментами, которые я перекладывал с места на место; как причудливый шкафчик вмещал в себя банки и всякие разности, необходимые для мамы и бабушки, чтобы они могли порадовать нас за обеденным столом; как появился в этом самом Доме первый и долгожданный брат… Сколько неповторимых вещей и чувств хранит в себе это сооружение!

А что теперь? Он сиротливо и с укоризной смотрит мне прямо в глаза, выпячивая свой черный бок, восклицая: «Посмотри же, чем ты отплатил за счастливые моменты!» Покореженная крыша уже была снята и лежала где-то в ограде, смирившись со своей участью. А ведь как любил я рассматривать причудливые облака, лежа на этой крыше. Смотрел на манящий лес вдали, щурясь на огромное солнце. Катался с крыши зимой, попадая в огромный сугроб, который дед успел накидать утром. Я всегда предпочитал мечтать именно на крыше, словно поднимаясь в самое небо, где можно бок о бок с солнцем наблюдать за всем, что происходит внизу…

На самом деле очень жаль, что такой уютный и добродушный дом, широко раскрывающий свои объятия, достался никчемным людям, не умеющим чувствовать и любить Его.

У меня были десятки великолепных судеб, которые я убил. Вспоминая свое прошлое и размышляя над предстоящим будущим, я ощущаю какую-то тяжесть. Она скорее в голове, чем в сердце, но она гложет меня, погружая в дни депрессии, самобичевания, самоунижения, усугубляемое никотином и алкоголем. Знаешь, антидепрессанты в этом случае дерьмовый помощник, лучше сразу обращаться к алкоголю, который вывернет душу наизнанку, вытянет немного слез и оставит тебя выветриваться на балконе, а потом стряхнет тяжесть этой ноши вместе с сигаретным пеплом. Мне даже начинает нравиться это состояние. Я влюблен в него. Но, как и любая другая влюбленность, эта тоже пройдет рано или поздно. Быть может, именно тогда я снова соберусь наладить свою жизнь, оставлю все дурные привычки в прошлом. Оставлю, как и десятки великолепных судеб, которые мне удалось когда-то убить.

Златовласая осень только ступила на мой плед мягкой лапой, а у меня уже такие волшебные и сладкие сновидения. Я внезапно понял, что люблю осень. Вообще я люблю всякое время года, ведь каждое скрывает в себе нечто прекрасное, переворачивающее все как в голове, так и в уголках сердца (хоть оно и не имеет углов).

Мне приснилось, как я собирал с детьми листья на небольшой аллее в родной деревушке. Мне было спокойно и радостно, опавшие листья добавляли вдохновения, ведь они были таких разных красок, некоторых наверно и не существует в природе. Я выбирал самые красивые из множества пожухлых листов (хотя были там и вполне хорошо сохранившиеся), предпочтение почему-то отдавал красному, желтому и зеленому цвету, оставляя остатки прелести на выбор детям. Чувства при этом были теплые и наивные, я будто снова стал счастливым ребенком со светлыми мечтами, которые не успели разбиться о гадкую реальность.

Внезапно зарядил мелкий дождик. Я уклонился от теплого душа, навязанного погодой, и скрылся в здании администрации. Что было потом – не помню.

Разбудил меня звонок в дверь. Встал я не сразу. За дверью оказался старый знакомый, неведомо откуда прознавший мой адрес, в руках у него был пакет. Я сразу догадался о содержимом, и даже обрадовался. Распахнув дверь и запахнув свой драный халат, я жестом пригласил войти. Не знаю, было ли ему действительно интересно, но он спросил, что мне снилось. Я и не думал, что его интересуют сновидения. Теперь у него был повод затянуть длительную пластинку о значении сна. «Ну, неужели!» – только иногда и восклицал я радостно, приканчивая одним глотком утреннюю порцию обезболивающего вкуса спелого винограда. Под капли нарастающего дождя и до колик в животе несуразную болтовню сидящего передо мной человека, я предался сладким размышлениям о том прекрасном, что еще сохранила моя душонка.

И оставаясь в одиночестве, я ликовал. Я заглушал мигрень очередным стаканом, я не знал, как мне избавиться от всего этого. И в первую очередь от себя самого. Иногда было невыносимо терпеть свою личность. В такие дни я натягивал одеяло до подбородка и валялся целыми днями, потягивая «Кэмэл» или то, что было в магазине неподалеку. Иногда я засыпал, а проснувшись, снова протягивал руку к пачке со спичками и часами размышлял о многом, оставляя вокруг печальную дымку того, что могло бы случиться, но никогда не произойдет. Я переворачивал события так и этак, но что-то в них не клеилось. Лишним сегментом всегда был я, умеющий портить любую картину. Ведь если исключить из событий мою персону – все идет идеально. А я остаюсь в темной комнате, затянутой воспоминаниями, будто сигаретным дымом.

Когда чувство безнадежности покидает меня, становится будто бы легче. Но на это может уйти и несколько недель. Тогда я начинаю мурлыкать бредовые песни, которые мало кто может перенести, и при этом безумно пританцовывать, глядя на серый городишко, лежащий за моим стареньким окном. Было в этом что-то, что нравилось мне, что-то, что тянуло меня снова и снова предаваться дикому одиночеству.

Скоро мне предстоит поездка. Но мне, честно говоря, плевать. Плевать на весь мир. Я не имел ни жилья, ни работы, ни хороших друзей, да и к черту! Бывают компании и похуже, чем я сам себе. Тем более, пока эта компания меня вполне устраивает. Могу делать, что в голову взбредет. Хотя чаще я не делаю ничего. Я мог бы свернуть горы, но лежу на старом диване, занимаясь пустословием. Я раскидываю буквы по страницам, не ожидая ничего взамен. Просто нравится это занятие, как кому-то бейсбол или балетные танцы, или какая другая дребедень. Таких никчемных лентяев полмира, может даже больше. Я встречал по одному за месяц точно! А так мало только потому, что редко выхожу из квартиры. Если бы не сумасшедшая женщина, у которой я жил, я давно бы валялся в сточной канаве пьяный в стельку, а под боком – печатная машинка, скомканные листы бумаги и промокшая пачка сигарет.

Все осталось на своих местах. Люди не поумнели, я не нашел работу, книги не стали дешевле, а алкоголь не был труднодоступен. Очередной день, когда я провалялся в кровати. А потом пошел прогуляться до магазина… И встретил свою бывшую, давно забытую подругу. Она шла мне навстречу с чертовой коляской. Хорошо, что в это время у меня завопил телефон, избавивший от идиотского диалога, в котором бы эта баба плакалась на настоящее, мечтая о лучшей жизни. На самом деле я даже злорадствовал, что эта блядь жила в полном дерьме: с мужем, которого не любила, и который гулял на все стороны этого богом забытого городка, а может и дальше. Теперь еще и с ребенком. За свои старые проделки она еще легко отделалась. Я расписывал подробности известных мне фактов, приукрашивая их, как вздумается. Я шел с кривой ухмылкой, кажется, даже настроение росло необъяснимым образом. Наверняка, я был похож на огромный кусок дерьма в этот момент. Но ведь все мы отчасти из него слеплены, не правда ли? К слову сказать, до магазина я добрался успешно. А денек все-таки остался таким же никчемным, как и многие другие.