– Это, отец Александр, государев человек, которого намедни из Донца наши иноки выловили.
Монах кивнул Фролу на еще одну лавку. Присев, тот рассказал старцам историю о том, как его еще вчера вместе с Мишкой Томиловым вызвал к себе Цареборисовский воевода и какое поручение он им дал. Оба старца слушали его внимательно, не перебивая, но, когда Фрол стал говорить о приключении во время переправы, отец Александр встрепенулся:
– Это что ж такое получается? Слыхивал я, что лихие людишки по ночам шишиморски[60] ходют по гумнам да по пчельникам, лошадей крадут да другую живность разную. Но чтоб людей побивать?! Да еще и на самой Посольской дороге?! Такого отродясь не бывало.
Старик с трудом поднял голову, и Фрол увидел, что вместо глаз у него черные западины.
– Сам теперя видишь, паря, что не зря мы к нашему государю обратились. Тяжелые времена наступили для святого места. Ризы камчатые да пояса шелковые не просим мы. Просим людишек заставных[61] прислать, военному делу обученных, чтобы порядок на Посольской дороге блюсти, да отпор басурманам учинить.
Отец Александр говорил с трудом, то и дело останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Вместо него продолжил старец Иона:
– В прошлом годе татарва разгулялась. На сакме[62] пыль месяцами стояла – все в Крым полоны из православных гоняли. Добрались и до нас. Эти нехристи считают правый берег Донца своим, и наша обитель для них, как бельмо в глазу.
Монах подошел к окну и позвал Фрола. Солнце уже перевалило за полдень, и в небе не было ни одной тучки. Выглянув в окошко, Фрол ахнул. Вроде и шли они по коридорам недолго, а забрались на такую высотень! Весь левый берег Донца лежал перед ним как на ладони.
– Татары еще далече сакму топчут, а у нас они уже, как на ладони. Только успевай дымовые костры жечь, чтобы православных о беде упредить. Вот за это они нас и невзлюбили. Налетели со стороны соляных озер, всё порушили, многих иноков в полон взяли. Кто успел схорониться, тот и выжил. Старца Александра пытали дюже, глаза ему каленым железом выжгли, чтобы он им про крепость вашу Цареборисовскую сказывал. Что да как там у вас устроено.
– Так что же вы басурман не упредили? – не удержался Фрол и перебил старца: – У вас же здесь настоящая крепость – осаду неприятеля можно долго выдюжать.
Монах с укоризной взглянул на парня и отошел от окна в глубь кельи. Помолчав какое-то время, сказал:
– Так-то оно, может, и так… Токмо без воды в пещерах мы еще какое-то время выдюжим, а вот как без военного снаряжения обойтись? Да мы и пищалей в руках отродясь не держали… Ну разве что рогатинами помахать во славу Отчизны еще сподобимся.
– Какими рогатинами? – опять не удержался Фрол. – Вы же в грамоте писали, что и пушчонка у вас имеется, и заряды к ней?
– Так, а я об чем гутарю? Пушчонка не рогатина, – уже с обидой ответил ему монах.
И тут вновь заговорил старец Александр:
– Будет болтать, Иона. Покажи служивому, что у нас из оружия имеется. Пусть определит – годно ли оно для дела, да кого-то из братии пусть обучит обращению с ним.
Весь оставшийся день Фрол со своими помощниками Степаном и Евтихеем занимались ревизией имевшегося у богомольцев вооружения. Старики не обманули – пушчонка действительно у них имелась. Фрол сразу понял, что эта маленькая вьючная пушка предназначена для короткого боя и легко может переноситься на руках с одного места на другое. В отдельной келье хранился небольшой запас ядер и зарядов. Что особо обрадовало Фрола, так это сухость этой пещерки – значит, и порох должен быть сухим. «Надобно станину к этой пушчонке смастырить, чтобы при отдаче никому ребра не поломала, – строил в уме планы Фрол. – Да и пальнуть пару раз, для пущей надёги не помешало бы».
